В конце минувшего года в Кострому переселился одессит. Это наш коллега, журналист Олег Де-Рибас. В Одессе он известен также как краевед, публицист и писатель, автор ряда книг об истории России и «Южной Пальмиры». А еще Олег Де-Рибас является представителем и биографом одесской ветви древнего испано-итальянского рода. Наиболее известной личностью, принадлежащей к этой фамилии, был российский адмирал И.М. де-Рибас – основатель Одессы.

На этой неделе мы начали цикл публикаций «Одессит в Костроме».

Первая часть

Вторая часть

Третья часть 

Четвертая часть

Пятая часть

Увидеть Кострому и… ожить!

«Кто раз видел Одессу, не забудет ее прелести. Солнечный город с прямыми улицами, он был окном России на Юг… Это был веселый город — одесситы умели смеяться и смешить. Как любят свой родной город одесситы! Где бы они ни были, они повсюду тоскуют об Одессе»… Это и красиво, и справедливо, если бы не слово «был», дважды повторенное в данном наблюдении. Дело в том, что писатель и публицист Илья Эренбург писал эти строки в августе 1942 года, в период румынской оккупации города. Считается, что тот же Илья Григорьевич ввел в литературный и разговорный обиход расхожую ныне фразу «Увидеть Париж и умереть». Это, между прочим, плагиат чистой воды, поскольку первоначально, гораздо ранее советского классика, то же самое говорили о Риме, потом о Неаполе. Другое дело, что в своей книге «Мой Париж» Эренбург имел, вероятно, в виду – претворить мечту в жизнь и умереть от счастья…

К слову, об оккупации, в нашем случае – украинской. Когда на меня очень наседают и выпытывают: «Ну, а зачем все-таки?», я отвечаю: «В Одессе душно, очень-очень», а для непонимающих добавляю: «стало душно, причем вот уже несколько лет как». Где-то писал ранее, что в Кострому выехали как в «неведомое», в неведомое, собственно, и приехали. Да, неустроенность быта, да, сложности с работой. Но, поверите или нет, сразу будто бы полегчало, улучшилось, так сказать, общее состояние организма, что проявилось буквально во всем…

Как-то, вскоре после приезда, в статусе «Фонарщика» рассказывал в библиотеке Дома Романовых о родственнике-адмирале, уроженце Неаполя, о его заслугах перед Россией, упомянул также о том, что флотоводец был склонен к «здоровому» авантюризму. А когда спросили, досталась ли мне в наследство от пращура авантюристическая жилка, ответ пришел сам собой: «Ведь я же здесь!»…

Какое красивое и необычное, богатое слово «Кострома»! Абсолютно не хуже, чем «Одесса». Говорят, что «мир не без добрых людей» и ваш, он же наш город, безусловно, часть именно такого мира. А что костромичи смеются не в тех местах разговора, в которых смеялись бы одесситы, означает лишь, что с юмором у кого-то из нас пока не совсем в порядке. Важнее, впрочем, что здесь проживает народ прямой и отзывчивый, не завистливый и не жадный до чужого, хотя, замечу, пока знаком с не таким уж и большим числом горожан.

Вот, подходящая, нет ли, но иллюстрация к вышесказанному. По одесской привычке парковал «Фокус» по возможности так, чтобы на виду. Однажды приехал поздно, «штатное» место оказалось занятым, в темноте поставил машину, где была «дырка». Утром, по все той же привычке, спросонья к окну – на месте ли «ласточка», не вскрыта ли? А ее-то и нет! Кричу жене: «Машину угнали!». Разобрались, нашли за соседним деревом. Но еще неделю-другую вместо «Доброе утро!», в шутку или нет, мои интересовались: «Машина на месте?». В этом плане, да и во многих других, по нашим наблюдениям, здесь, как в Багдаде – все спокойно! Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить…

Хорошо, когда хорошо, а плохо, когда не с чем сравнивать. У меня, увы, база для сравнения имеется. И коль начали разговор с цитат и афоризмов, то почему бы не завершить его пословицами? И это, друзья мои, будет не мягкое: «От добра добра не ищут», а вариант пожестче: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем…»