Сейчас даже те, кто знает, как это выглядит, не могут правильно произнести название. Плотомойня, плотомойка? Или, может, портомойня, платьемойня, бельемойня? Всё – правильно, всё о ней, родимой нашей полоскальне. Просто в разных местах это сооружение именовалось по-разному.
Порты и платья моем
В Костроме издавна предпочитали слово «платьемойня» (или «платьемойка»), а галичанам, к примеру, пришлось по душе — «портомойня». «Порт» — вполне приличное слово, так звали в старину одежду. «Мойня» — потому что наши предки обычно говорили не «полоскать», а «мыть». А вот плотомойни применялись чаще на реках с сильным течением. Женщины с выстиранным бельем грузились на плот, который отчаливал от берега. На середине реки он устремлялся вверх, против течения, а прачки вставали по краям бревенчатого сооружения и опускали свои простыни, рубахи, полотенца в холодную проточную воду. Плот – плывет, белье – полощется, разговор — льется, жизнь – течет …
«Стиральные дамы» из полоскательного предприятия
Краевед Андрей Анохин в книге «Кострома в будни и праздники» подробно описывает местные полоскательные предприятия. Это был целый доходный промысел, труженицы которого полоскали белье с лав, плотов и прочих сооружений. Полоскальщицы часто «мыли» не только свое белье, но и чужое, зарабатывая тем самым на житье.
Устройством полоскален занимались предприниматели, выигравшие торги в городской управе. «В Костроме, — пишет А. Анохин, — арендаторы ладили три вида платьемоен. Тёплая – длинный бревенчатый дом с окошками, внутри которого имелась прорубь с деревянным настилом вокруг; холодная – тесовый сарай с прорубью и настилом, и, наконец, – обыкновенная открытая прорубь, огороженная вешками, чтобы какой-либо подвыпивший легковой или ломовой извозчик не свалился в бельевую прорубь. Впрочем, вешки защищали мало. За пользование первыми двумя видами стиральных мест взималась плата. Арендатор согласовывал её с городской управой. В XIX веке, например, она составляла от одной до шести копеек за одну бельевую корзину, в зависимости от объёма корзин. Сумма весьма значительная и не всякому обывателю по карману. К услугам последних арендатор предоставлял открытые проруби».
Управа обязывала предпринимателей следить не только за обустройством полоскален, но и за порядком на них. Однако арендаторы часто жадничали, содержали платьемойки кое-как, а нанятый ими смотритель (он же сборщик денег с пользователей полоскален) предпочитал не вмешиваться в шумные бабьи разборки. Ссор и драк здесь всегда хватало. Иной раз, пишет исследователь, борьба за лучшее место кончалась тем, что «некоторые стиральные дамы совершали прорубные купания». Когда же скандалы заходили слишком далеко, вмешивался полицейский. Тот со «стиральными дамами», среди которых были в основном прачки, кухарки, прислуга, не церемонился, составлял протокол и штрафовал аж на целых три рубля…
«… и на плоту отшлёпан хорошенько»
Пока на платьемойке был смотритель, местная ребятня туда не смела сунуться. А как уходил – тут уж им было раздолье – ныряй, купайся хоть до посинения… У нашего земляка, замечательного российского поэта Владимира Леоновича есть стихотворение «Поклон костромским старухам». В нем – реальный эпизод из его жизни. Мальчишкой он едва не утонул в Волге, недалеко от полоскальни, где женщины «стирали, пялили рубахи»:
«Река — тогда она была рекой —
Снесла меня, едва зашёл по шейку,
Но я спасён был бабой костромской
И на плоту отшлёпан хорошенько…» – пишет поэт.
Платьемойни весной. Начало 20 века
Головомойка за платьемойку
До революции гласные думы Костромы долго, но безуспешно предлагали сделать платьемойни бесплатными, доступными для всех, обосновывая это требованиями гигиены и санитарии. Но плата за пользование полоскальнями была отменена только в советские годы. Но и смотрителей тоже тогда не стало. Водопроводная сеть становилась все более и более разветвленной, пришла она и на окраины. Но многие по-прежнему упорно ходили полоскать на Волгу. И дело тут не в привычке. А в том, что иначе белье не казалось им по-настоящему свежим. Словно река наделяла его какой-то особой — здоровой, чистой, сильной и древней — энергией…
Еще в самом конце 90-х – начале 2000-х тогдашний мэр Костромы Борис Коробов за эти платьемойки устраивал своим подчиненным из ЖКХ настоящие головомойки. «Люди требуют отремонтировать, а вы все тянете и тянете!» — ругался он на планерке. Полоскальни чинили, и они продолжали служить людям.
Вода да мыло грязь с ковра смыли
Правда, использовались все больше и больше не для стирки постельного белья, а для мойки ковров. Тогда костромичи словно с ума посходили: весной все набережные рек, все плотомойни были «украшены» сохнущими коврами. Едешь по мосту и видишь на плитах вдоль реки эдакий пэчворк из разноцветных шерстяных «заплат». А рядом – сторожат выстиранное и загорают их хозяева. Это был целый ритуал, и та женщина, которая его не соблюдала, считалась плохой хозяйкой. Или же она недавно жила в городе и не была знакома с этим местным, не понятно откуда взявшимся обычаем. Причем сколько бы чиновники и экологи ни твердили, что это вредно и для реки (стиральный порошок попадает в воду), и для ковра (шерсть с водой не дружит), народ упорно тащил, вез на машинах на водные процедуры свои ковры, коврики и паласы. Иногда по несколько штук за раз.
Потом эта мода прошла. И ковровые покрытия уже не в тренде, и появилась альтернатива: стирать паласы можно на автомойке. Это быстро, легко и недорого.
Закрытая платьемойня у Молочной горы
«Полоскать можно только на коленях»
В прошлом году костромские плотомойки неожиданно стали хитом Интернета. Волна обсуждения поднялась после поста депутата Госдумы Дмитрия Гудкова на своей странице в Фейсбуке. «Документ — 24 страницы. Юридические тонкости, электронные хитрости — и полоскалка c веревочками. Неужели вот это есть Россия, поднявшаяся с колен? Нет, полоскать белье в реке можно только на коленях», — возмутился он, прочитав о тендерах на обустройство портомоен в Костромской (г. Буй) и других областях. «То есть когда на Западе люди выстраиваются в очереди за новым смартфоном, в России те же очереди стоят к проруби для полоскания белья. Это даже не XIX век, это уже гораздо глубже», — писал депутат. Некоторые блогеры тут же начали издеваться над «костромскими нанотехнологиями поддержания чистоты», другие изумлялись тому, что на это идут бюджетные деньги, которые можно было бы пустить на что-то более прогрессивное.
Но, думается, изумление это было взаимным. Жители, не имеющие водопровода, живущие в домах без удобств, тоже удивились тому, как далеки бывают слуги народа от этого самого народа, насколько мало знают его нужды… В том же Буе плотомойки оказались настолько востребованными, что вместо семи полоскален по контракту местным властям пришлось по просьбе буевлян еще две дополнительно ставить…
Нужная вещь или анахронизм?
А в Костроме платьемойки, похоже, доживают свой век, и, может, мы станем свидетелями закрытия последней из них. Недавно наша читательница Александра с Запрудни пожаловалась: несколько месяцев не могут отремонтировать полоскальню на Белилке. После зимы это сооружение пришло в негодность. Александра обращалась за помощью к чиновникам. Полученный ответ ее поразил: платьемойню ремонтировать и не собираются. Мол, «зеленые» протестуют: речные постирушки грозят природе серьезными экологическими проблемами, и чиновники с этим согласны. Если это так, то, пожалуй, это тот самый уникальный случай, когда власти и экологи оказались на одной стороне баррикад.
Впрочем, на Белилке не все, как Александра, хотят, чтоб полоскальня была восстановлена. Некоторые считают, что от нее – одни проблемы, а реальной пользы – мизер. Кроме ковров, говорят они, здесь больше ничего не стирают, поскольку у всех в домах есть вода, установлены стиральные машины-автоматы, а бабушкин обычай — таскать белье бельевыми корзинами на речку — нынче не в чести. «Да вы поглядите на Белилку, — говорят они, — вода мутная, грязная, кругом тина, мусор. Разве здесь можно полоскать?!» Беспокоят и пьяные компании, которые собираются у воды. Под крышей платьемойки им вольготно — в любую погоду сидят тут до утра, не давая покоя местным жителям. Недавнюю трагедию, когда на Белилке во время купания погиб ребенок, кто-то тоже связывает с этой полоскальней…
Но дальнейшую судьбу платьемойки все же должны решить не чиновники, а горожане. Им нужно ответить на вопрос: востребована ли сегодня полоскальня. Или это, действительно, анахронизм, место которому в музее, а не на реке?
Кстати, о музее
В российском городе Елабуге (Татарстан) есть единственный в мире музей «Портомойня». Этот исторический объект был восстановлен в первозданном виде. Обладатели современных стиральных машин, практически все делающих за хозяина, с интересом знакомятся с историей ручной стирки с использованием золы и щёлока, узнают, как в старину делали мыло, и могут даже сами поучаствовать в этом процессе.
Зинаида НИКОЛАЕВА.
Фото автора и из открытых источников.
«Народная газета» №28 (907) от 12.07.2017.