На фоне свеженьких особняков и коттеджей – он как громадный растерзанный динозавр среди зверушек новейшей эпохи. Это самый масштабный костромской долгострой – по срокам, вбуханным в него деньгам и разбитым надеждам. Речь о специализированном интернате для детей с нарушением опорно-двигательного аппарата, который начали строить в микрорайоне Малышково в начале зимы 1990 года.
Стометровка – на костылях
Для тех, кто не в курсе. У нас в Костроме есть школа-интернат, где обучаются ребята с таким заболеванием. Находится он в старом районе Заволжья, на улице Вокзальной. И такого больше в нашей стране не найти, поскольку состоит он по сути из трех интернатов: речевого, ортопедического и вспомогательного. И это «три в одном» вовсе не плюс, а тяжкий минус. Если для учащихся с нарушением речи нынешние помещения интерната вполне подходящие, то для ребят с ДЦП – вовсе нет. Понаблюдайте, как зимой в гололед они преодолевают на костылях «стометровку» между общежитием и учебным корпусом, и сразу станет все ясно. Подняться на третий этаж по мраморным острым лестницам и спуститься вниз – тоже испытание не из легких. Сделать здесь лифты и теплые переходы из корпуса в корпус нереально. Все это должно было быть в новом специализированном интернате в Малышково, переезд в который планировали еще в начале девяностых.
Он боролся отчаянно
Хочу вспомнить удивительного человека – Лебедева Николая Александровича, восемнадцать лет возглавлявшего школу-интернат на улице Вокзальной. Крупный, улыбчивый, энергичный. Он, как никто, отчаянно боролся за возможность воспитанников, искалеченных болезнями, жить и учиться в новом интернате, и, похоже, разбитые надежды ускорили его уход из жизни. Когда стали происходить первые «замирания» на гиганте-новостройке, у директора завелась зеленая папочка – с запросами, просьбами, требованиями и отписками. И не только строчил бумаги, но и стучался в нужные кабинеты, искал сторонников в чиновничьем, строительном мире – лишь бы дело двигалось. Вспоминает воспитатель Ангелина Тимофеевна Андроникова:
Мы ведь уже раз пять планерки проводили в новом интернате. И места распределили ребятам в спаленках. Там же все основное было сделано – окна застеклены, батареи установлены. Тепло провели. Мебель закупили! Все Николай Александрович хлопотал. Думали – вот-вот переедем. Медицинский блок там был еще не готов да бассейн. А потом денег не стало. Куда он ни писал, куда ни ходил – бесполезно. На Жириновского вышел, и тот пообещал миллион выделить. На линейке ребятам это письмо показывал: «А вот еще нам миллион дадут. Все равно скоро переедем». Не прислал денег Жириновский.
Счет пошел на миллионы
Ничто не предвещало новостройке печальной судьбы. Будущая школа-интернат для детей с нарушением опорно-двигательного аппарата попала в республиканскую программу строительства объектов народного образования, а сессия облсовета постановила: в августе 1992 года интернат будет введен в эксплуатацию. Было чего ждать ребятам и педагогам с нетерпением! Ей-богу, сказка. Типовое комплексное здание с закрытыми переходами из одного корпуса в другой, с лифтами и покатыми лестницами-пандусами для передвижения в инвалидных колясках, с комнатами на две койки и отдельным санузлом, просторные холлы, игровые, столовая, спортзал, бассейн, мастерские, внушительных размеров медицинский блок. В общем, забудь про обледенелую «стометровку» и острые каменные лестницы. Если бы! В конце девяносто первого строительство останавливается из-за нехватки кирпича – искали его всем миром. В сроки уже точно не укладывались. А дальше – инфляция. Счет пошел на десятки и десятки требующихся миллионов. Рабочие, простаивающие без работы и зарплаты, матерились (сама при этом присутствовала), областная администрация заверяла, что деньги выделены, а Николай Лебедев метался из одной конторы в другую: «Товарищи и господа хорошие, нельзя строительство замораживать!» Чиновники обещали: выделенные капиталовложения позволят закрыть корпуса и приступить к отделке в осенне-зимний период 1993-94 годов. А в 1996-м стройка замерла окончательно, средств из областного бюджета хватило лишь на ее охрану. Самые мрачные прогнозы обернулись явью: гигантский строительный объект, на который были потрачены колоссальные государственные деньги, превратился в памятник долгострою со всеми вытекающими – разрушающийся из-за осадков кирпичной кладки и неизбежной растащиловки. Поживиться было чем…
Нам поможет мэр Лужков
Надежду на справедливость и новоселье приунывшим ребятам и педагогам подарил московский мэр Юрий Лужков. Одно имя его тогда сулило удачу. Во время своего визита в Кострому столичный градоначальник посетил и старый интернат на улице Вокзальной. Ольга Олеговна Беляшина, нынешний директор этого специализированного учебного заведения, вспоминает, как она, тогда молодой педагог-организатор, с кокошником на голове встречала высокого гостя «хлебом-солью» – пирогом на подносе. Николай Александрович улучил момент и обратился к Юрию Михайловичу: а не поможет ли достроить новый интернат для наших детей? Ни «да», ни «нет» в ответ не услышали, но вскоре из областной администрации пришла информация: строительство интерната под номером 13 включено в программу сотрудничества с Москвой. И опять все закипело-закрутилось на малышковском объекте. Компания «Главмосстрой» поражала костромичей невиданными доселе евростандартами в работе. А нас, провинциалов, похоже, подвела скромность и недальновидность. На завершение строительства Москва выделила 20,9 миллиона рублей, как и было запрошено согласно старой документации. Новые же нормы и замена технологий привели к многократному удорожанию сметной стоимости. Уже к ноябрю 2001 года деньги кончились, а требовалось еще 60 миллионов. Ответ из столицы пришел жесткий: сколько просили, столько дали. Позже приезжал в Кострому вице-мэр Москвы Валерий Шанцев, и просьба к нему была единственная – помогите достроить интернат! Костромская сторона даже взяла на себя обязательство – принять на обучение и лечение московских ребятишек, причем с тяжелой инвалидностью. Увы, все потуги завершить строительство объекта большой социальной значимости уже ни к чему не привели.
Не лучшим образом отразилась на судьбе долгостроя и смена власти. Одно дело, когда стройка – твое дело, совсем другое, если ее начинал твой предшественник. Много о чем тогда судачили в интернате. Страшно переживал директор Лебедев, все никак не мог смириться. И до последнего ездил в Малышково, все приглядывал: не разворовали бы! А в 2006-м Николая Александровича не стало, тромб оторвался…
Больно ворошить старое
Спустя десятилетие в старом интернате уже никто и не заговаривает о новоселье. Да и больно ворошить старое. Жизнь здесь идет своим чередом. «Ортопедических» воспитанников теперь значительно меньше «речевиков». По всем периметрам помещений установлены поручни, а на входе – пандусы. Директор Ольга Олеговна рассказывает про успехи воспитанников – участвуют и побеждают в творческих конкурсах и спортивных соревнованиях, свой журнал настоящий даже выпускают. А уж как нравится ребятам заниматься в классах лекотеки с современным игровым оборудованием – раньше о таком и мечтать не могли. Создан очень хороший музей истории школы-интерната. Перед портретом незабвенного директора-энтузиаста Николая Лебедева воспитатель Ангелина Тимофеевна вздыхает: «Боролся человек, боролся, и что?..»
По-прежнему проверяющие инстанции присылают нынешнему директору строгие бумаги – и про отсутствие подъемных устройств, и про то, что учащиеся при переходе из одного здания в другое преодолевают большое расстояние, а тьютеры в настоящее время не работают (тьютерами называют наставников, в данном случае – сопровождающих детей). Костромичка Татьяна Александровна Иванова, которая привозит своего сына Дениса, больного ДЦП, сюда на занятия, про долгострой народного образования в Малышково наслышана. «Это просто ужасно! – лишить детей полноценной реабилитации. Все бы там было – и бассейн, и физиолечение, и великолепные условия».
Страшен, мрачен долгострой народного образования. Когда пробираешься по завалам битого кирпича и мусора, почему-то мелькают мысли о растяжках. Насмотришься новостей-то… Обрушенные лестничные пролеты, стены, сплошь разрисованные любителями граффити, бесчисленные вереницы пустых оконных глазниц (а ведь были уже застеклены), ни одной батареи отопления – все срезано. Кем, когда? Кто знает. Площади здесь просто дворцовые, смотришь с одного конца корпуса – другой еле видать. Так что много чего посрезали, демонтировали и вывезли. Стройка давно бесхозная, никем не охраняемая, даже дощатый забор, которым она была обнесена, кем-то разобран на личные нужды. Кто будет считать государственные миллионы, выброшенные нас ветер? Спросится ли с кого? А еще удивляемся, что живем как-то не так.
Алевтина НОВИКОВА.
Фото Николая Суворова.
«Народная газета» №12 (892) от 29.03.17.