Его портрет рисовал Крамской, картины при жизни покупали для Третьяковки, его называют одним из основателей «южнорусской школы живописи», «королем акварели», но в Костроме каждый раз приходится объяснять, чем же так хорош Геннадий Ладыженский. Редактор портала K1NEWS.RU Кирилл РУБАНКОВ, который на каждой выставке художника не может удержаться, чтобы не щелкнуть очередную пару его картин на телефон, задумался над тем, почему Ладыженскому так не повезло с посмертным признанием.  

Сам себе музей

В Костромском музее-заповеднике, где в сильно обновленном виде до октября демонстрируют выставку «Геннадий Ладыженский – не только «король акварели», рассказывают байку: кто-то из наших музейщиков посетил Одессу, там Ладыженский прожил больше тридцати лет, и натолкнулся на, мягко говоря, сдержанное отношение сотрудников местного музея. В Одессе вроде бы до сих пор обижаются: Ладыженский, хотя и пользовался репутацией «странненького» и имел дурной характер, сделал здесь успешную карьеру, стал академиком петербургской Академии художеств, написал почти все свои главные работы, наконец, получил два ордена святого Станислава от Александра Третьего и Николая Второго, собрал огромную коллекцию разных артефактов… Но в 1914 году неожиданно покинул Одессу и вывез в родной Кологрив почти все-все-все.

Этим он, вероятно, сильно помешал своей посмертной славе – наверняка в Одессе почти тысячу картин, которые оставил после себя Ладыженский, смогли бы презентовать по-другому. И уже в начале 2000-х годов журналу для обеспеченных коллекционеров «Антикварное обозрение» не пришлось бы, объясняя потенциальным покупателем прелесть акварелей Ладыженского, грустно констатировать: «Имя художника как будто затерялось в кологривских лесах».

Впрочем, может быть, оно и в Одессе бы затерялось, зато сейчас в этих самых кологривских лесах на Ладыженского готовы только что не молиться. В начале 2000-х его именем все-таки назвали местный музей, сейчас хотят установить памятник. Впрочем, надо сказать, что почти на 99,9 процентов местный музей – это и есть коллекция Ладыженского. О чем говорить, если даже во всех крупных выставках нашего богатого фондами музея-заповедника, начиная с середины 2000-х годов, используют что-то из собрания художника – то коллекцию средневекового оружия покажут, то греческие амфоры, то – вечный хит выставок — костюм самурая.

Впрочем, ценят-то, может, Ладыженского и ценят, но состояние его работ в последние годы было так себе. Говорят, дело доходило чуть ли не до прорех. К обновленной выставке подошли по-серьезному: целый ряд работ наконец-то отреставрировали, многим сменили рамы, некоторые даже дублировали на другой холст.

Однако, как будто боясь, что публика заскучает, выставку дополнили коллекцией оружия, собранной Ладыженским, купленными им археологическими артефактами и даже костюмом самурая. На фоне тонких, полупрозрачных работ художника весь этот боевой арсенал смотрится странновато.

Остался одним из мифов

То, зачем вполне успешный художник накануне первой мировой зачем-то покинул берега любимого Черного моря и вернулся в родной Кологрив, наверняка останется главной загадкой Ладыженского. До сих пор не ясно, и почему он не женился и не имел детей, на что он пополнял свою коллекцию – ведь работы свои он продавал довольно редко, почему в последние годы почти перестал рисовать. «Он остался одним из мифов Одессы», — вспоминал один из его учеников.

Необычно и другое: художник, имевший в жизни репутацию безумного, подозрительный, конфликтный, эмоциональный, имевший красавицу-любовницу Стефанию Замбетти – женщину настолько ярко выраженного итальянского типа, что на портрете она выглядит даже немного карикатурно, в своих многочисленных работах был сдержан. Несмотря на свою любовь к «буйству красок», многочисленные изображения южного солнца-моря-берега, он даже на рисунках стамбульского базара всегда соблюдает ту грань, за которой над реализмом начинают посмеиваться. Или, говоря суровыми словами советской монографии, художник «не поддается влиянию внешних экзотических эффектов».

Загадок у художника действительно много, но одно очевидно: мрачный и мнительный в жизни, в творчестве Ладыженский – явный оптимист. Романтик, мастер нюансов, это художник, который не вызовет раздражения даже у тех, кто не любит передвижников и всю русскую реалистическую живопись.

На короля не похож

О Ладыженском музейщики рассказывают характерную историю. Он приехал на лето в родной Кологрив и принял заказ на портрет местного купца Звонова. Купец на портрете действительно выглядит так, как будто еле-еле смог замереть – он оказался торопливым и постоянными вопросами «Когда же вы закончите?» через неделю довел Ладыженского до того, что тот отказался от заказа, схватил портрет и уехал. И спустя сто лет на полотне еще остался кусок газеты, которой автор вытирал краску. Работа сейчас находится на выставке в Костроме и можно констатировать: характеры Ладыженский улавливать умел.

Но вот его характер и его тайны уловить трудно – тем более, что за сто лет не написана даже его биография. Выставку открывает портрет молодого Ладыженского работы Ивана Крамского – хорошо одетый, симпатичный, не очень примечательный юноша. Есть и фотография, сделанная почти тридцать лет спустя: плохо сидящий сюртук, застывшее лицо, большие, какие-то равнодушные глаза. Все это выглядит очень большим контрастом с титулом «король акварели», которым художника наградили в Одессе.

 Может, в музее и правы, что дополнили живопись оружием и археологией, которые Ладыженский с таким увлечением собирал. Все-таки это какой-никакой, но штрих в его портрете — портрете, который полностью, похоже, уже никто не нарисует.