Атаир Ачба родился апрельским днем 1971 года в солнечном абхазском городе Ткварчели, а жизнь его оборвалась в октябре прошлого года в сумрачный Костроме. По сводкам полиции, труп неустановленного мужчины без признаков насильственной смерти был обнаружен в районе дома №37 по улице Боровой. Согласно заключению судмедэкспертизы смерть наступила от переохлаждения. Родственники Атаира, и в первую очередь его мать Луиза Петровна Ачба не верят официальным выводам. И на то у них есть основания.

Врагов у него никогда не было

О самой Луизе Ачба, ее драматичной судьбе в нашей газете был материал. Русская уроженка Абхазии, Ачба – фамилия по мужу. Уважаемая семья в Ткварчели, супруг работал на руководящей должности на местной электростанции, Луиза Петровна всю жизнь – в медицине (заслуженный работник здравоохранения Абхазской Республики, отличник здравоохранения СССР, почетный донор СССР, за доблестный труд в медицине имеет медали Пирогова и от Красного Креста). В городе ее знал каждый, женщины, у которых она принимала роды, нередко называли своих дочек Луизами. Во время грузино-абхазской войны пережила блокаду города, бомбежки, обстрел из танков, ходила на передовую помогать раненым, спасала людей, опухших от голода.

Сергея Шойгу помнит совсем молоденьким в синем комбинезончике – эмчеэсовские машины вывозили беженцев на машинах. С последней из колонн она покинула родной город, чтобы уехать в Кострому к дочери и внуку – тоже беженцам. В Ткварчели она поедет еще раз – вызволять из грузинского плена младшего сына, раненого, привезет его в наш город. Благодаря хирургам областной больницы удалось спасти от ампутации его простреленную левую руку, но Атаир так и остался инвалидом – рука не действовала.

Здесь, в Костроме, ее сын прожил добрую половину своей жизни. Но добрую ли? Не очень-то жизнь Атаира ладилась. Хорошую работу из-за руки найти, конечно, не мог. Жил на пенсию да подвернувшиеся подработки (сторожем и т.д.). Всегда такой положительный, в Костроме вдруг стал выпивать. Дружки обычно объявлялись к его пенсии. Все это сильно беспокоило мать и сестру, как могли оберегали от таких приятелей. И все же никто не мог сказать, что Атаир превратился в какого-то маргинала. Одевался он всегда чисто, аккуратно, со всеми был неизменно вежлив, с соседскими бабушками всегда здоровался (кавказское воспитание!). Если у кого-то занимал деньги, пунктуально возвращал. А еще Луиза Петровна вспоминает, насколько заботливым сыном был ее Атаирчик. «Если приболею, то на день несколько раз позвонит, спросит, не надо ли что. Иногда даже уставала от его опеки». Атаир жил в небольшой общежитской комнате на Боровой. Была у него в Костроме подруга, встречались много лет. Мать радовалась, что сыну попалась хорошая заботливая женщина. Врагов у него никогда не было, да и откуда им взяться у незлобивого парня.

«Никуда не ходи, не жалуйся»

Перед тем как Атаиру пропасть, за пару недель, а именно 7 октября, приключилась с ним неприятная история – его избили. Здесь следует пояснить вот что. Раньше Луиза Петровна проживала в том же общежитии на Боровой, снимала комнату на 3-м этаже. А потом ей город предоставил долгожданную комнату в коммунальной квартире. После переезда часть вещей, в том числе и кожаная куртка сына, были оставлены ею закрытыми в шкафу возле прежнего жилища. Возможно, будучи не совсем трезвым Атаир и отправился за своей курткой, шкаф оказался открытым и пустым, и он стал стучать в дверь комнаты, где раньше жила его мать. Новая квартиросъемщица, испугавшись нежданного визитера, вызвала по телефону своего гражданского мужа. Что там было на самом деле, теперь узнать трудно. Но соседка потом Луизе Петровне рассказывала, что видела, как Атаир сидел в коридоре, прикрыв голову рукой, а рядом была лужа крови. Она-то и проводила его потом до 1-го этажа. От людей же стало известно, что досталось ему от приехавшего мужа-каратиста.

Через два дня ни о чем не подозревающая мать приехала к сыну и увидела его лежащим на диване лицом к стенке. Глянула и ахнула! Лицо разбито, в кровоподтеках, рваная рана у рта. Атаир поначалу отнекивался, мол, просто упал. Жаловался на сильное головокружение, звон в ушах, головную боль. Как опытный медик Луиза Петровна сразу определила сотрясение мозга и антиградную амнезию (вдруг спрашивал, где отец, которого давно нет в живых). От госпитализации наотрез отказался, и десять дней она лечила его сама. Рассказывает, что сын ей несколько раз говорил: «Мама, никуда не ходи, не жалуйся. Они меня убьют, а я хочу жить. Их было четверо или пятеро». Да как это никуда не жалуйся! Возмущенная произошедшим, она пошла в ближайший оперпункт, но заявление у нее не приняли, мотивируя тем, что 41-летний сын сам может написать заявление. 22 октября ее заявление все же было зарегистрировано в ОВД Фабричного округа. А вечером этого дня она последний раз разговаривала с Атаиром по телефону. Назавтра у нее жутко разболелся зуб, и она отправилась по врачам. К ее удивлению сын ни разу не позвонил. И на звонки не отвечал. Молчал его телефон и на следующий день. Небывалое дело! Встревожившись, поехала к сыну в общежитие. Дверь комнаты оказалась только прикрытой. В глаза бросился беспорядок: разбитый стул, опрокинутый стол-книжка, на нем – телевизор экраном вниз, на кровати – молоток («Не наш, у нас такого не было»), на полу следы грязи («Это у него-то, чистюли»). Сына дома не было. Не найдя его тапочек, решила, что он вышел покурить. Обошла весь дом, заглянула в магазин – нигде нет. Тревога нарастала: в тапках и спортивном костюме Атаир никуда уйти не мог. «Тогда я отправилась в опорный пункт – через дорогу. Сказала дежурному, что пропал сын, нигде не могу его найти, а в ответ услышала: «В доме полно пьяниц, завтра зайду». Представляете, когда я с ним разговаривала, полиции уже было известно о найденном на Боровой трупе мужчины!»

«Смерть наступила от переохлаждения»

25 октября, когда Луиза Ачба позвонила с утра в отделение полиции на ул. Комсомольской, у нее подробно расспросили о приметах сына и попросили приехать. Ей показали листовку «Внимание: розыск» с фотографией. То было лицо мертвого Атаира с изуродованным носом. А потом было опознание в судмедэкспертизе. Там ей сказали, что смерть наступила от переохлаждения. Медик с 48-летним стажем, повидавшая на своем веку немало всякого, она была готова осмотреть тело мертвого сына. «Но мне не дали. Единственное, что увидела, как грубо его зашили – так мешки с сахаром зашивают, а не человека. Мне приходилось бывать на вскрытиях – такого мы не позволяли. Одежду Атаира тоже не выдали».

Кроме дочки и внука – в Костроме никакой родни. Помогали с похоронами земляки с Кавказа, живущие здесь. И что удивительно, не только абхазцы, но и грузины, осетины. Еще на отпевании в храме Луиза Петровна купила крестик. По дороге на кладбище хотела положить его в руку сына и увидела у запястья скальпированные раны, а на тыльной поверхности колотые, словно следы от электрошокера. Правая рука в гробу лежала вдоль тела, она попыталась положить ее как положено и при пальпации определила переломы лучевой кости и плечевой. Выдержка у Луизы Петровны завидная, она достала свой мобильный телефон и это зафиксировала.

«Красиво, мама, да?»

Эти фотографии она потом покажет следователям, но они будут восприняты не более как домыслы обезумевшей от горя матери. Да, горе страшное, но следователи не сразу поняли, что отстаивать истину взялась не просто мать, а человек с громадным опытом в медицине. Поначалу уголовное дело вообще не хотели открывать на основании результата судмедэкспертизы (переохлаждение) и отсутствия каких-либо следов борьбы рядом с обнаруженным трупом. Расследование возобновляли четырежды, и всякий раз после обращений – в прокуратуру, в УВД по Костромской области. Она считает, время расследования было неоправданно затянуто и упущено. Оперуполномоченный даже не заглянул в комнату сына, где, по всей видимости, были инсценированы следы драки. Лишь по требованию матери следователь осмотрел помещение 7 ноября. Почему-то стали молчать свидетели (а Луизе Петровне сообщали об очевидцах, видевших, как Атаира выводили из общежития двое мужчин). За все это время ей никто так и не ответил вразумительно на ее вопросы. Сын умер от переохлаждения? А почему поза, в которой он был найден, совсем не та, какая бывает в этом случае? Замерзающие люди принимают позу эмбриона. Атаир лежал на спине, с открытыми глазами, куртка рядом – так умирают от переохлаждения в теплую октябрьскую ночь? Согласно судмедэкспертизе, в его крови не было обнаружено алкоголя – неужели трезвый человек, если с ним все в порядке, не может дойти до дома, который рядом. И почему, судя по фотографиям, сделанным на месте происшествия, его нос был искривлен влево? После ее обращения в Следственный комитет России оттуда пришел ответ, что жалоба в установленном порядке направляется в следственное управление СКР по Костромской области…

Однажды Луиза Петровна шла заплаканная по улице от следователя, и вдруг откуда-то сами собой стали складываться стихи об Атаире. О нем, маленьком, есть такие строчки: «На кухне у стола ты на стульчике стоял, лепил вареники, пельмени, хинкали и гордо спрашивал: «Красиво, мама, да?» А я хвалила и кудряшки целовала». Ей уже за семьдесят, и какое там здоровье, но говорит, что не отступится, несмотря ни на что: «Я должна знать, кому все-таки помешал мой сын».

Ульяна ЧУДИНОВА.

Фото Николая Суворова.