А меж тем все молодые умы, начиная с нежного возраста, когда четко закрепляется навык чтения про себя и до момента, когда студенческая братия весело празднует «экватор» учебы, сегодня объединены знанием о существовании одной, очень конкретной, игры. Цель ее называется по-разному – «найти выход», «свалить», сказать миру «ня. Пока». Покончить с собой.

Это не укладывается в голове. В возможность  не верится. Кажется, что происходящее раздуто и надуманно. Однако факт остается фактом: несколько сотен детей в России за последние два года покончили с собой, участвуя в так называемой «игре». Страшная цифра, и она скорее преуменьшена: это лишь те случаи детских смертей, которые привлекли всеобщее внимание.

Главная отличительная особенность этой дикой забавы – все ее механизмы скрыты в Интернете, точнее – в группах соцсетей, а вот действия разворачиваются в мире вполне реальном. Начать участвовать в игре нетрудно, и в то же время вход несколько завуалирован. Иногда ребенку требуется состоять в определенной группе по интересам, иногда – всего лишь опубликовать на своей странице хэштег (особая фраза или слово). Трудолюбивые кураторы заметят всех желающих, пригласят и снабдят интересными заданиями. Вначале нужно будет рисовать бабочек и китов – первые являются символом  быстротечности жизни, вторые – единственные из животного мира, кто способен к суициду – «киты не живут в грязном море». Затем детям предлагается смотреть грустные фильмы или страшные фильмы. Потом – поразмыслить о жизни, своих целях и перспективах (попутно ребенка будут подводить к мысли, что не такие уж они и радостные в нашем, бесспорно, суровом мире). Убедившись, что «жертва» крепко сидит на крючке пессимистичной философии, куратор подбросит новых затей: игрок получит список заданий посложнее: сделать порезы на руках, причинить себе боль, пойти ночью постоять на крыше, сделать селфи на фоне идущего поезда. Пощекотать нервы. На них, кстати, все это время идет отдельная атака. Непременным условием «игры» является пробуждение очень ранним утром и просмотр психоделических роликов именно в это время, когда человеческая  психика особенно восприимчива. «Разбуди меня в 4:20» — еще один хэштег, который должен не просто насторожить родителя, а является просто криком об опасности: ребенок стал участником очень опасной схемы, и спасать его нужно любой ценой.

Запредельно близко

Самоуспокоительная родительская мысль «С моим ребенком никогда такого не случится» неверна в корне. Практика показывает, что обычно в «игру» ввязываются именно домашние, благополучные дети.

Костромичка Ирина – мать девятиклассника Кирилла (имена, по понятным причинам, изменены) узнала об этих играх на общешкольном  родительском собрании. 

Я решила потихоньку побеседовать с сыном, чтобы узнать об этом ужасе мнение подростка. Я была в лёгком шоке. Оказывается,  мы прошли через это в седьмом классе, то есть два года назад. При этом я всегда была уверена, что у нас с сыном довольно доверительные отношения. Я прекрасно была осведомлена о его друзьях, конфликтах с учителями, первых поцелуях с девочками и о его «совершенствовании» в этом процессе. У нас дома нет «запретных» тем.

Вспоминаю сейчас, что у нас и чернильные рисунки на руках были («просто так»), и ранние подъёмы («чтобы зайти за другом и пораньше в школу»). Только я никак не могла связать это с «китами». Я об этом просто ничего не знала.

Сын говорит, что самое страшное для него — это невозможность «соскочить» с игры. В каком-то из заданий присылают ссылку и после перехода по ней о тебе якобы знают всё: где ты живёшь, кто твои родители и т.д. И начинается запугивание, что будет плохо близким, если ты не дойдёшь до конца.

Нам повезло. Осознание того, что всё может закончится плохо, пришло к сыну, пока ещё всё было не сильно запущено. А может быть, зомбирование было не сильным и неумелым. Очень надеюсь, что у нас это уже позади».

Обычное любопытство – лишь одна из причин, по которой дети оказываются в «игре». Иногда виной всему реальные проблемы «на личном». Иногда – с точки зрения мамы и папы – сущая ерунда.  Ей бабушка кроссовки купила, а она истерику закатила: не такие, не надо без меня ничего покупать, не лезьте в мое личное пространство… А сын обещал девочке позвонить и не смог: в итоге, она на него в смертельной обиде, он два часа рыдал.  В возрасте, когда гормоны бушуют, значение имеет все. Мир окрашен только в черное и белое, и никаких полутонов: жизнь или прекрасна, или так отвратительна, что… Что?

 И вот в этот самый момент, когда родная мать покрутила пальцем у виска и сказала: «хватит дурью маяться, садись лучше физику повтори», в соцсети появляется понимающий некто. Он разговаривает на одном языке с подростком, со всеми этими «чмоки», «лайками», «няшами», он реально крутой, дает советы и понимает, что это все не «ерунда». Он до небес взвинчивает статус «игры», в которой предстоит поучаствовать потенциальной жертве, и по всем правилам психологии начинает разворачивать дело так, что подросток мечтает стать избранным, принимает чужую идею о некоем «выходе из тупика» за свое собственное желание. Ну а дальше все происходит по одинаковому сценарию: сначала играющий наслаждается новой забавой, своими страданиями, чувством причастности к чему-то запретному, постоянным общением: он становится действительно кому-то нужен!

 Постепенно правила ужесточаются, и вот он уже должен быть постоянно онлайн, ставить отметки под фото, в любое время  дня и ночи отвечать на сообщения, то есть всячески вытеснять из сознания мысли о своей реальной жизни. Начинается обратный отсчет: обычно это пятьдесят дней до предполагаемой даты смерти. Бывают нетиповые задания, например, некоторым пользователям «кураторы» предлагают перебежать дорогу перед автомобилем и снять это на видео (такой вид развлечения получил среди подростков название «беги или умри»). В какой-то момент одним из заданий игры является переход по ссылке, которая определяет по IP-адресу компьютера примерное местонахождение ребенка. На самом деле, вычислить адрес, фамилию людей, проживающих по конкретному адресу, – непросто, но ребенок об этом не знает. И потом, кураторы хорошо готовятся, собирают о своей жертве всю возможную информацию, после чего включается элементарный шантаж. Тому, кто вдруг захочет «соскочить», объявляют, что он не сможет этого сделать:  о нем все знают, и за его «непослушание» будут наказаны его близкие. «Нашпигованный» мыслями о бесполезности собственной жизни, невысыпающийся ребенок, которого почти два месяца ежедневно держат на «интернет-игле», легко верит в этот бред.

Последним заданием «игры» становится суицид.

По ту сторону

Безусловно, по игре подростков умело «ведут». Внешне организатор или куратор – всего лишь страничка в соцсети. С непонятной фотографией, без личных данных. Но за ней явно стоит некто – умный, знающий, «сочувствующий». И имеющий четкую цель.

Сейчас семьи, с которыми случилось жуткое  горе, пытаются доказать, что их дети ушли из жизни не по доброй воле, почти все говорят, что их ребенок не хотел умирать.

У многих родителей покончивших с собой подростков в ходе следствия появился доступ к последним перепискам детей. Из некоторых явно следует – кураторы получают за свою жуткую работу деньги. Образуется нечто вроде пирамиды: наверху группа организаторов, которые заключают «договор» с куратором-исполнителем. Жертву оценивают – в зависимости от возраста, успешности, популярности. Если у куратора получается довести дело до конца – он получает вознаграждение. Если нет – сам выплачивает организаторам значительную сумму. Большая игра, где ставка – детская жизнь. Они кровно заинтересованы в том, чтобы игрок не соскользнул с крючка. В ход идет все: приемы психологии, НЛП, запугивание… Вот только игроки здесь не подростки, они просто пешки, фигурки, жертвы, а играет кто-то другой.

Эта смертельная сеть очень обширна, ведь у каждого серьезно играющего свой, персональный, куратор. В день в «группах смерти» регистрируется 500-800 человек. Вступившим в игру тут же объясняют, что делать в случае закрытия группы, и на месте одних, закрытых администрацией и спецслужбами, возникают десятки новых, спрятанных хитрее, куда получить доступ можно лишь через проверки. При малейшем подозрении участников блокируют, исключают из игры. Основные диалоги и действия разворачиваются в совсем закрытой сфере – личных сообщениях и беседах. Так что отследить происходящее крайне трудно. Наказание же как кураторам, так и организаторам в случае доказанности дела грозит по статье «доведение до самоубийства», что совершенно не равно прямому убийству, и предусматривает наказание до трех лет лишения свободы.  Меж тем, многие эксперты считают внушение мысли о суициде всего лишь механизмом убийства – таким же, как, к примеру, ружье. Только абстрактным, психологическим. 

Власти о суицидальных «играх» заговорили только пару недель назад, экстренно провели родительские собрания, даже устроили неделю интернет-безопасности.

Точное число детей, которые «играют», не определено. Чтобы представить себе масштаб происходящего – поговорите с любым знакомым школьником.

Официально в нашей области детей, погибших из-за деятельности групп смерти, нет.

Ольга СИДНЕВА.

Мнение эксперта

Марина Солотова, практикующий педагог-психолог:

— Система современного воспитания в России складывается так: до 6-7 лет над ребенком трясутся и дрожат. А в подростковый период, который, как многие считают, наступает не в четырнадцать, а в 11 и даже 10 лет, ребенок почему-то начинает считаться сразу взрослым. Самостоятельным. Автономным.  И ни особой ласки, ни внимания, кроме дежурного «Как дела в школе?» и «Ты пообедал?», ему не требуется. Вскоре он и сам теряет интерес к душевной  близости с родителями, особенно мальчики, которых принято воспитывать в очень сдержанной манере. А подросток осознает себя как личность, он хочет понимания. Любви как к личности со стороны значимых для него людей. Если любви нет, то он трактует это иначе, чем мы, взрослые. Он делает вывод – я плохой. Он не может понять, что родители заняты и им не до него. Он не нужен – значит плохой. Что-то в нем не так. Ребенок начинает искать кого-то, кто его поймет. Если в этот момент он найдет «группу смерти», где его примут, а еще и посвятят в тайну… А ведь самая большая тайна – это смерть. Никто подростку сразу не будет говорить о суициде, даже «попытаются отговорить», если он сам заведет об этом разговор.

Еще один аспект: все же это игра, какой бы страшной она ни была. Да, сегодня они быстро взрослеют, но не по своей воле – но играть им необходимо! Вспомните себя в четырнадцать лет! Это же велосипеды, голуби, байдарки, гитары – у кого что, но это было еще детство, а не лихорадочные раздумья – идти в МГГУ или все же в Питер податься. Они тоже хотят играть – но не умеют… Так организуйте им эти игры! Опасные, интересные, «взрослые». Походы, скалодромы, поездки. И главное – совместные! Родитель обязан тратить время и душевные силы на ребенка, даже если ему пятнадцать и он перерос папу на полголовы.

Я спросила ребят, с которыми работаю: если бы у них была возможность вместо зависания в «ВКонтакте» провести это время с родителями, что бы они предпочли. Можете мне не верить. Но 7 человек из 7 сказали, что выбрали бы родителей. Правда, с оговоркой: «Смотря, что делать». Они хотят гулять с нами в парке. Читать вслух книжки. Играть в «Монополию». Готовить необычный ужин. Смотреть кино. Монтировать домашнее видео. Слушать рэп. Разговаривать про любовь и слушать истории, как мама познакомилась с папой, хоть сотый раз. Они не хотят отчитываться об оценках в школе!

Теперь тем, кто считает, что тех детей, кто «играет», мало пороли. Мои ребята сказали: «Тогда это случилось бы раньше».  

Я занимаюсь с девочкой, которая поделилась со мной настоящей трагедией: ее родители постоянно ссорятся. Они ругаются ежедневно. Кричат. Папа на месяц уходил из семьи. В начале января девочка перестала ходить на занятия из-за плохих оценок в школе. И тогда я встретилась с мамой этой девочки и все ей сказала. Что она пытается лишить ребенка единственного места, где ему интересно и где его слышат. Что трудно учить уроки, когда в соседней комнате два любимых человека орут друг на друга матом. Что пусть ко мне не ходит, если вместо наших занятий она пойдет с папой на каток. И много что еще сказала. Мама услышала, слава Богу.

Я могу рассказать еще с десяток-другой таких историй. Историй про вполне благополучные с виду семьи.

Да, и мы видели своих родителей по полчаса в день. Но у нас не было дяденьки из контакта, который раздает рецепты. А у наших детей он есть. И пока наши дети нужны этому дяденьке больше, чем нам, он будет нас побеждать. Потому что ему все равно, какую оценку получил мой ребенок в школе. Потому что у него хватает времени разговаривать с ребенком так, что ребенок убежден: его понимают. Потому что, пока мы с вами сокрушаемся по поводу этого дяденьки и призываем запретить Интернет, другой такой же дяденька уже регистрирует страницу и начинает дружить с нашими детьми. Ключевое слово – ДРУЖИТЬ. Им правда не хватает любви. И общения не про школу – они вообще не любят про нее говорить. Потому что убеждены, что нас не волнует ничего, кроме оценок. Которые, на самом деле, ровным счетом ничего не значат.

И последнее. За все, что происходит с нашими детьми, несем ответственность мы, родители. И никто больше.