«Все время хотелось есть» — 90-летняя костромичка рассказала о своем военном детстве

22 июня — День памяти и скорби. Но это название не в силах вместить даже малую часть того горя и трудностей, через которые пришлось пройти людям с началом Великой Отечественной войны.
В преддверии этого дня мы встретились с подопечными Октябрьского геронтологического центра — теми, кто пережил войну, еще будучи ребенком. Узнали, о том, как началась война, как закончилась, и как жилось им эти трагические четыре года.

Познакомились с Тамарой Ивановной Черновой. Это настоящее сокровище Геронтологического центра: всегда жизнерадостная, активная, звонко исполняет песни и знает множество частушек. А ведь когда началась война, Тамаре Ивановне было всего 8 лет. И это удивительно, как ей удалось сохранить бодрость духа, несмотря на тяжелое детство.

Я родилась 16 октября 1932 года в деревне Сабурово Судиславского района (ныне не существует — прим.). В семье было еще две сестры и старший брат. Известие о войне нам принесла мама. Как сейчас помню, был яркий солнечный день. Мама ушла на базар, а вернулась какая-то унылая. И говорит: “Девочки, война началась. Юру нашего, наверное теперь заберут”. Причем старший брат был у нас единственный мужчина в семье, так как отец умер еще в 40-м году.

Так и случилось. 18-летнего Юру призвал Ярославский военкомат, и после обучения его отправили на фронт. Принимал участие в Курской битве, получил тяжелое ранение в голову. После госпиталя бойцу дали отпуск на 40 дней, он вернулся домой. Однако в самом конце отпуска заболел менингитом и умер. Так семья лишилась своего единственного помощника и защитника.

Несмотря на то, что в Костроме боевых действий не велось, город никто не бомбил, даже в самых отдаленных деревнях война была ощутима. 

Переживали очень. У нас из Сабурово на войну забрали 7 мужчин, а вернулось только двое. У соседки, например, было три сына и дочь. Один сын работал на гусеничном тракторе, а в войну стал танкистом. Очень красивый был парень! Однажды в письме он прислал свою военную фотокарточку, и мы всей деревней на нее любовались. Потом и других двух ее сыновей отправили на фронт. А вскоре пришло две “похоронки”. Почти что одна за другой. Я помню, что соседка от горя сошла с ума, в прямом смысле. Сидела на полу, что-то несвязно бормотала…И прожила потом совсем недолго, около месяца. Для меня это была первая встреча со смертью.

Еще одно яркое воспоминание из детства — смерть женщины, отравившейся зараженным зерном. И это — большая трагедия. Ведь особенно остро в то время ощущался голод.

Есть хотелось все время. Мы все ждали, когда же эта война закончится, и можно будет вдоволь поесть. Основная еда была картошка. Бывало, мама нажарит картошки с луком, а мы на нее уже глядеть не могли. Но ели. И все вспоминали, как когда-то ели конфеты с чаем. Каждый раз надеялись, что нам снова выдадут по конфетке. 

Еще ели дуранду. Как пояснила Тамара Ивановна, это такие большие пластины из семян льна — по сути, жмых. В блокадном Ленинграде дурандой называли спрессованные бруски отходов при производстве муки, перед приготовлением их размачивали. А костромские дети грызли дуранду, как сухари. 

Самым же желанным лакомством в войну был сахарин. 

Он похож на таблетки. Положишь в воду — шипит. Очень весело. Но сахарин в доме бывал редко, — вспоминает Тамара Ивановна. 

От тоски спасали песни. Пели много и отчаянно. Наверное, любовь к пению у Тамары Ивановны именно оттуда, из детства.

Помню, мы сидели как-то в избе. На столе стояла лампада, мама за прялкой… Мы сидели тихо, не мешали, не болтали. И вдруг мама говорит: ”Знаете, девочки, а батька у нас был такой веселый! Песни пел и на гармошке играл”. Мы попросили научить отцовским песням. И мама запела. Сперва одну, а потом еще и еще….

Даже праздники в деревне старались худо-бедно, но отмечать. И обязательно — все дружно пели. Особенно любили частушки — они не давали унывать. А война все шла.

В начале войны мать Тамары Ивановны была вынуждена забрать дочку из школы, сразу после первого класса. Очень нужна была помощь по дому.

В 1941 году мне исполнилось 8 лет, а младшей сестре было около года. Меня ставили на хозяйство и за сестрой приглядывать. Носила воду на коромысле, готовить помогала и была за няньку.

Через год Тамару Ивановну вернули во второй класс, но училась девочка слабо, знания давались с трудом. В итоге, после четвертого класса маленькая Тома дальше учиться не захотела, пошла работать в колхоз. Вот только денег за работу детям не давали. За свои труды зарплату получали сеном и картошкой. Зато после нескольких лет в колхозе, Тамара Ивановна познакомилась с будущим мужем, таким же, как и она, “ребенком войны”. Но это уже другая история счастливой жены и мамы… История, которая случилась после Победы. 

О том, что пришла долгожданная Победа, девочки узнали от мамы. 

Так же, как и 22 июня 1941 года, 9 мая сорок пятого был очень яркий и солнечный день. Он нам запомнился на всю жизнь. Я пришла домой, а мама радостная. Говорит: “Девочки, а война-то кончилась!” И в честь праздника достала крынку с молоком.

Кредо Тамары Ивановны — «жить — не тужить». В детстве мама приучила к молитве “Богородице Дево, радуйся”. И с этой молитвой она прошла всю жизнь.

Неважно, какой строй: социалистический, капиталистический — вера у нас одна.

 В небольшой комнате в Геронтологическом центре у Тамары Ивановны всегда чисто и прибрано. На полках — много икон.

Я счастливая. Мне будет в октябре 90 лет. Многих моих ровесниц уже нет в живых.  А у меня голова “варит” и ноги ходят, — радуется Тамара Ивановна.