В знаменитом МВТУ имени Баумана уже пятый год учится костромич Леонид Красильщик. МВТУ – вуз тяжелый. Учиться здесь непросто, выдерживают не все. В самой «Бауманке» аббревиатуру МВТУ расшифровывают так: Мужество, Воля, Труд, Упорство. А наш земляк своим примером доказал, что в этом вузе действительно есть место мужеству.
— Недавно мне довелось пережить тяжелое личное событие. Оно долго не отпускало меня, вызывая горькие переживания. Я решил перебить его каким-то другим эмоциональным потрясением — решил бросить вызов самому себе. Но долго не мог понять, как это сделать. И тут друзья предложили отправиться на «Тропу мужества» в Калужскую область – преодолеть в предельно сжатые сроки лесисто-гористую пересеченную местность длиной в 60 километров. Мы с Айдаром, соседом по комнате в общежитии, решили махнуть… — рассказал Леонид Красильщик.
Приятели начали готовиться к экспедиции. Нормальной экипировки не было ни у одного, ни у другого. Позже, кстати, ребята не раз пожалели об этом. Никто не верил, что у них вообще что-либо получится — ведь опыта нет. Пророчили, что парни осилят максимум 35 км — по пересеченной местности, гружеными, с рюкзаком. Они и не спорили. Думали, если хоть «тридцатку» пройдут – уже хорошо.
— Ни я, ни Айдар не верили, что в реале пройдем эти 60 километров. Наша ошибка была в том, что мы рванули в эту тему спонтанно, без какой-либо подготовки. Хотя у нас не было никаких надежд и ложных ожиданий. Я прекрасно понимал, что на этой тропе может произойти все, что угодно. Я шел по приколу – «смогу — не смогу», — поделился костромич.
Опасения
Перед походом у ребят было три вида опасений: длинная дистанция, груз (за спиной – 10 кг) и вода — оба опасались, что ее не хватит на всю дистанцию. А еще пугала погода. Все-таки на дворе не май месяц, весь маршрут будет лить дождь.
— Я боялся, что мы просто замерзнем, и можем жестко заболеть. И еще дикие звери на пути. Мы нашли в инете видео тропы прошлого года, где парень идет по лесу, и справа от него пробегает стадо кабанчиков. Судьи нам потом сказали, что на тропу и медведь может вывалиться, — вспоминает Леонид.
В тамбуре
Все пошло непросто с самого начала. Добирались до места уже сложно. Три часа езды на калужской электричке в пятницу вечером – это жесть, народу было – не протиснуться. Все три часа путешественники просидели в тамбуре.
На базе в Калуге было жутко холодно. К тому же выяснилось, что кормить ребят не будут. База – это только судья, костер и кухня. Все остальное – сами.
— Кроме нас, все остальные «тропиканы» были матерые, с крутой экипировкой. Кто-то сжалился и выдал мне спальник без коврика в аренду. Мы схомячили свой доширак и с горем пополам легли спать – в плохих спальника в холодной палатке. Я, по–моему, так толком и не заснул.
Начало
Подъем был в шесть утра. Инструктаж. Выдвинулись. Из лагеря вышли большой толпой – пятьдесят пять участников. Никто никуда не рвался, просто шли. И через десять минут ребята привыкли к грузу. Пока все было относительно комфортно. Первый брод перешли относительно легко.
— Я думал – тут все на опыте, и через час мы окажемся в конце всей толпы. А по факту перешли брод одной большой колонной. Особо никто не отставал. Мы вышли к Оке. Она в тех местах, кстати, обалденно красивая. На маршруте было восемь реперных точек. Первая – линия ЛЭП на крутой глиняной горе. Гора оказалась крепким орешком. Стало резко забиваться дыхание, и буквально через минуту икры зажгло, как на тренировке. А поднимались мы минут пять. Одышка бешеная, пульс – сто восемьдесят.
Дальше пошли вдоль Оки. Минут сорок шли по склону вдоль берега. На тропе одна сторона была всегда под наклоном, и все стопы были постоянно под углом. Они от такой ходьбы жестко загудели. Вообще на маршруте было много спусков и подъемов – так что доставалось и нашим коленям, и нашей дыхалке. Многие контрольные точки были рядом с братскими могилами. Мы шли от одно братской могилы к другой. Вообще там в войну в боях погибло около четырехсот тысяч наших бойцов. Меня поразила эта цифра, — рассказывает костромич.
Потом было заросшее и какое-то бескрайнее поле. Твердая земля, перепаханная глубокими бороздами. Танки, что ли, по ней гоняли… А маршрут лежал поперек этих рядов. Очень неудобно было ставить стопы. Все молчали. Бескрайнее поле, молчание и ничего больше. Вот такой космос. Но прошли поле в темпе, без остановок. Леонид шел замыкающим и понимал: если отстанет – ждать его никто не будет. Тормозить нельзя.
Дальше был забор вдоль очередного кладбища. И нужно было по крутому длиннющему спуску спуститься к купели. С высоты в полете ты резко опускаешь на колено свой собственный вес, и еще вес рюкзака. Было очень больно.
— У всех нас очень сильно заболела колени. Сустав человеческого организма явно был не создан для таких нагрузок. Ноги стали подкашиваться. Мы прошли двадцать два километра, и у меня уже гудели ноги и горели стопы. Но это были еще цветочки.
Потом – пять километров по асфальту. Для меня это оказалось самым плохим участком маршрута. Потому что асфальт – жесткий. И обувь на нем не амортизирует никак. Стопа и сустав снова берут на себя всю нагрузку. И от этого еще уставала спина. Мы сели прямо на асфальт перевести дух, Просидели на нем минут двадцать пять. Нам надо было еще идти двенадцать километров по асфальту. Это оказалось самым сложным участком за весь маршрут.
На сороковом километре надо было свернуть в сторону леса. Леонид начал отставать. Пошел дождь, все надели дождевики.
— У меня все страдало, все болело. В итоге мы доковыляли до поворота в лес и сделали привал. Ребята стали перебинтовывать ноги. Ноги у них были мокрые, мозоли отсырели, и со стопами и кожей все было жестко. Я не мог уже нормально стоять, и, подойдя к ним, упал сначала на колени, а потом на спину. Какое-то время просто лежал. Потом попытался встать. Все тело болело, голова кружилась. И я думал: как же я дальше-то пойду, если и сюда еле дополз? Но мы встали и пошли снова. Через боль. Но хотя бы не по асфальту. Началась лесная часть маршрута. И здесь я увидел след – два огромных копыта на земле. Это были кабаны. Они прошли раньше нас.
Стемнело. Группа включила фонари. Чтобы не думать о боли в коленях и стопах, костромич начал петь. Перебрал весь свой репертуар: «Любэ», «Батяня-комбат», Михаила Круга. Так шли и пели, наверное, часа два. И боль ушла.
Очередная контрольная точка – брод. Там должен был стоять судья. А река там широкая – метров шесть. И глубокая. Заход тяжелый. Чепыжи в человеческий рост. И брод экстремалы так и не нашли. Но их догнала команда, у которой были мощные фонарики и свой GPS. Пошли вместе. Вода была просто леденющая. Ноги в воде тоже сразу стали такими же. На броде было два скрытых больших валуна. Можно было запросто споткнуться и улететь вниз по течению. Но они прошли.
Роковые метры
Но главное испытание началось дальше. Надо было найти родник. Команда попала в какое-то жуткое болото. Делаешь шаг – и ты по колено в воде, а то и по пояс. И зацепиться не за что. Чепыжи, кусты, кочки, ямы, грязь, трясина… Каждый упал несколько раз. А вставать тяжело.
— Меня один раз сильно засосало выше колена. И сил не было выбраться. Хватался пальцами, ногтями за какие-то кусты. Кое-как поднимался. Один из наших сел на бревно возле реки: «Все, пацаны, не могу больше идти…». Казалось, что мы все останемся в этом проклятом, вонючем, зыбком болоте навсегда. Мы даже как-то смирились с этой мыслью. Но если не сфоткаемся возле какого-то родника, весь маршрут по условиям тропы будет бессмысленным. И тут нас настигает другая команда. И мы понимаем, что это наш шанс. Они нашли брод, значит, и родник найдут. И они его действительно нашли. И мы пошли к финишу.
Эти проклятые пятьсот метров мы проходили два часа, как нас и предупреждали судьи. За все шестьдесят километров эти пятьсот метров оказались самыми страшными. Потом у меня порвались шнурки. Прямо посередине. Только на двух петлях и держались. Я полагал, что без них я пройду еще максимум полчаса. Три последних километра нам показались десяткой. Мы все хромали, как раненые или инвалиды. И нам было уже все равно.
Финиш
Шестьдесят километров ребята прошли за восемнадцать часов. Но не было сил радоваться. Грела только мысль о грядущей бане. Я мечтал о том, что отогрею и приведу в чувство стопы, мозоли и колени. На финише была еда, хороший шашлык, но Леонид не съел даже половины.
— И вот мы с Айдаром сидим в предбаннике и понимаем, какие мы феерические идиоты. Потому что не взяли чистой и сухой одежды в обратный путь. А вся наша одежда насквозь мокрая. И в ней нам придется спать. И я понимаю, что если я после бани усну мокрый в холодной палатке – могу просто сдохнуть. И я сижу в предбаннике, и мне никуда не хочется идти. Хотелось заснуть прямо здесь, в предбаннике. А потом мы стояли в общем строю, нам выдали красивые награды, всех поздравили. Я стоял в строю в шлепках – ботинки были насквозь сырыми.
«А что изменилось после моего похода? – думал Леонид, сидя в электричке и смотря в окно на мелькающий ряд сосен.
— Позади – столько страданий, а радости в душе нет. Внутренне уровни у меня не открылись. Я дьявольски устал. Мой организм изнасилован. Что со мной вчера произошло? И как мне все это должно помочь? Почему эти страдания так ни к чему и не привели?. Я чувствовал себя стоящим на краю бездонного провала разочарования. Причем, и в самом себе, и в жизни.
И тут я за окном электрички я увидел солдат. Таких же молодых, как я. Тех, кто именно в этих местах, страшной осенью 43-ого года, испытывая ровно такие же страдания, погибал и умирал.
Рядом с железной дорогой, в полосах дождя, в лесных сумерках они шли нам навстречу. Поротно, побатальонно. Молча. Сосредоточенно. В серых шинелях, с винтовками за спиной. Они шли навстречу Победе, навстречу судьбе и навстречу своей смерти. Именно они лежали в тех бесчисленных безымянных братских могилах, которые встречались нам на всем протяжении маршрута. Они погибли в бою – за то, чтобы само имя России не померкло. Чтобы мы с Айдаром пришли в этот мир, носились, как сохатые, по этим лесам и горам, жили и радовались жизни. И выбора у них не было. В отличие от нас…А я живой. Только измотанный. И моя жизнь, жизнь студента «Бауманки» Леонида Красильщика, продолжается. И в ней, кроме испытаний, будет еще масса интересного, удивительного и прекрасного.
И мне стало легче…
Записал Игорь Моисеев.
Фото: Леонид Красильщик.
