На портале K1NEWS.RU продолжается серия публикаций «Двор моей памяти».

Автором этой автобиографической повести является журналист портала K1NEWS.RU Олег Де-Рибас. Как мы отмечали ранее, в Одессе его знают также как историка-краеведа. Теперь он ведет рубрику «Костромич в Костроме». А новый материал посвящен фактам, не ушедшим во тьму веков, а описывает относительно недавние, советские времена. Впрочем, если хотите, данные воспоминания также имеют некоторое отношение к краеведению, с той лишь разницей, что свидетелем и участником описываемых событий являлся сам автор.

 Часть 1

Часть 2

Подвал

Одним из самых таинственных, мрачноватых, а потому притягательных мест нашего Двора для нас, ребятни, являлся подвал, залегавший в дальнем от входа во Двор углу.

Даже наши старожилы положительно ничего не могли сказать о его происхождении. Согласно легендам, подземная галерея появилась задолго до самого Двора и представляла собой перегороженную некогда часть катакомб, которые, опять-таки по слухам, находятся едва ли не под всей Молдаванкой.

Общая протяженность подвала составляла, думается, около пятидесяти метров. Самыми любопытными его достопримечательностями являлись квадратные лазы со стороной проема в полметра. Их было, как минимум, два. Я застал эти ходы уже заложенными камнем. Они были замурованы жильцами, после того как в один из них, якобы, залез и не выбрался кто-то из «предыдущих» пацанов.

Мы не слишком-то внимали этим россказням. Но охотно верили в то, что лазы вели в основной массив катакомб, а уже через них можно было, войдя из нашего Двора, подняться на поверхность где-нибудь в окрестностях Одессы. И эта версия получила некоторое подтверждение. Как-то раз, кажется, в начале 70-х, аккурат напротив Двора в одночасье ухнул в пустоту обширный кусок мостовой. Мы, дети, кружили вокруг провала и, осторожно подбираясь к краю, с любопытством заглядывали в яму, к слову, не слишком глубокую. Так вот, в ней четко были видны несколько ходов, и один из них вел в сторону нашего подвала…

Подвал был поделен на деревянные сарайчики-ячейки, принадлежащие жителям. В них хранились, в основном, уголь, дрова, ненужная утварь и «закрутки» (для непонимающих – консервы). Ячейки запирались висячими замками всех систем, хитроумными засовами либо, на худой конец, закручивались проволокой. Причем отделения эти настолько заполняли пространство, что проход составлял в ширину не более полутора метров.

Здесь же располагался и наш «семейный» сарай. В нем также находилось с полтонны угля, но на полках стояло не менее пяти, помятых и не очень, медных антикварных самоваров. Выезжая со Двора, мы все так и оставили, так сказать на вечное хранение.

Едва ли не половину летнего дня мы проводили в нашем «ужасном» подвале. Чего-чего, а страха в подземелье хватало. «Лампочка Ильича» – светлое воплощение плана всеобщей электрификации страны, так и не решилась войти под мрачные своды. А поскольку вниз вела завернутая лестница из десятка ступенек, то уже в пяти шагах от входа вошедшего окружала кромешная тьма. Вход делил подземелье на две неравные части. Правая, что подлиннее, была освоена нами окончательно и бесповоротно. Зато левый кусок, если сказать по-умному, пользовался дурной славой. Там, конечно, проживало обязательное привидение, обитали и резвились духи повешенных и удавленных.

Как вы уже догадались, наш подвал был царством исключительно «настоящих мужчин». Самые отчаянные девчонки не страшились лишь постоять у входа или засунуть голову в темноту, а если и делали (в нашем сопровождении) несколько неверных шагов во мрак, то белели так, что сами становились источником бледного свечения.

Промеж нас считалось дурным тоном брать в подвал «свет». Разве только когда повод был законный (например, тебя посылали за углем), было позволительно спускаться с керосиновой лампой, спичками или оснащенным шикарной новинкой тех лет – ручным фонариком-жужжалкой, конечно, без невиданных тогда батареек. Все остальное время мы обходились без освещения, которое только мешало. Ну, скажите, какая польза от спичек при игре в «Слепого кота»?

Наш «кот» был по-настоящему честным, и взаправду «незрячим». Надобность в сомнительной полупрозрачной повязке на глаза, непременного атрибута популярной игры, здесь однозначно отпадала. Оптимальное количество участников забавы составляло 6-7 человек. Мне доводилось бывать и «котом», и его предполагаемой добычей. «Охота» велась так: враскорячку, широко раскинув руки и максимально раздвинув ноги, ты медленно бредешь вдоль стены. Этот способ предполагает, что в какой-то момент прячущийся будет тобой обязательно задет рукой или ногой, и тем самым автоматически станет вместо тебя «котом». Так вот, ты передвигаешься, чутко слушая темноту и предвкушая поимку. Но метры уходят и, в конце концов, ты упираешься руками в конец подвала, так никого и не поймав.

Тест на сообразительность: где на узком двадцатипятиметровом отрезке могут «сныкаться» пять человек? Ответ прост – наверху. Подвал, в общем-то, невысок, метра, может быть, два, но если зависнуть под потолком подобно пауку, упираясь руками и ногами в стену и в сарай, то под собой можно пропустить не одного кота, а целый их взвод. Потому-то и идет «слепой», стараясь ступать тихо, улавливая дыхание над головой, и время от времени шарит руками в воздухе. Но вот шаг, еще один; затаившаяся «жертва» внезапно спрыгивает за твоей спиной, и с победным хохотом бежит к выходу. А бывало и так, что кто-то, превосходящий по массе тела, устав висеть, сорвется тебе прямо на голову…

А еще служило подземелье для проверки на «вшивость». Все пацаны Двора проходили здесь испытание, которое, кстати, выдерживал не каждый. Экзамен состоял в том, чтобы дойти до конца подвала, и написать на стене свое имя…

Меня «посвятили в мужчины», кажется, семилетним. Эти минуты помню и по сей день. Вот я едва-едва передвигаюсь во тьме с подрагивающим мелком в руке и отчаянно трушу. Дух перевожу лишь у «нашего» сарая, который нахожу на ощупь по знакомому замку. Между тем, надо идти; долгое блуждание истолкуют однозначно – слабак!

Мне мерещится холодное, злобное дыхание, в мою сторону тянутся костлявые руки, а проклятый подвал все не заканчивается. Вдруг, в десятке шагов впереди, замечаю мерцающее салатное свечение. Ноги останавливаются вместе с дыханием, но вернуться – означает несмываемый позор. До боли зажмуриваю глаза, и преодолеваю ужас вместе с последними метрами. За долю секунды чиркаю «Олег» и уже в полуобороте ухватываю взглядом испугавший меня предмет. На земляном полу лежит небольшой череп!

Ноги обретают крылья. Со всей возможной в темноте скоростью лечу к выходу. Где-то в дороге настигают «загробные» завывания. Но меня не проведешь – звуки доносятся спереди, значит – стараются наши…

В составе «приемной комиссии» четыре человека. Среди них мой троюродный брат Игорь и его улыбка шире, чем у остальных. Вместе с ними возвращаюсь в подвал, но держусь позади. Освещаем мой «автограф». На стене, вместо благородного имени, какая-то несусветная меловая мазня. Смеемся, а это значит, что экзамен сдан!

Ах да, череп? Его, небрежно подбрасывая в руке, унес Игорь, который собственно его и подложил. «По-родственному» усложнил задачу. Да и не череп это был вовсе, а просто кусок пористого камня, «фигурно» обточенный и намазанный вполне доступным и ходовым в те времена фосфором…

Продолжение следует