Пожалуй, никто не станет спорить с утверждением, что ФСБ — самое закрытое российское ведомство. Поиск кандидата на это интервью шел несколько месяцев.  И вот с порталом К1NEWS.RU согласился поговорить военный разведчик Алексей Тищенко (фамилия изменена по просьбе собеседника). В 2005 году по договору об уничтожении ракет средней и малой дальности была расформирована 10-я костромская ракетная дивизия. Одной из первых в свое время она была оснащена БЖРК – боевыми железнодорожными ракетными комплексами. На секретной базе по обслуживанию «ядерных поездов» под Костромой трудилось огромное количество военных. Сейчас БЖРК – мертвый город и место паломничества сталкеров. 

 — Какое отношение вы имели к костромской БЖРК? 

Я служил в органах военной контрразведки ФСБ России, с 1992 году был переведен в отдел ФСБ, который занимался костромской ракетной дивизией. Обеспечением безопасности БЖРК я занимался до 2001 года. 

 — Что входило в ваши обязанности? 

Те же задачи, которые возлагались на военную контрразведку в целом — защита ракетной дивизии от проникновения разведчиков, террористов, диверсий в отношении ракетно-ядерного комплекса. Кроме этого, мы поддерживали комплекс в боеготовности. Чтобы военные были в постоянном тонусе, мы следили за тем, как они выполняют свою работу, узнавали о просчетах, неполадках. Оперативное обеспечение касалось и родственников военных, представителей промышленности, которые принимали активное участие в работе. 

 — В Костромской области действительно были прецеденты со шпионами? 

Вроде бы фраза про то, что иностранцы вербуют костромича, звучит нереально, но такое случалось. Всего на территории области мы поймали двух человек – первый был в 1960-е годы, на стадии формирования БЖРК, второй в 2002 году. В 1960-х был пойман так называемый инициативник. Солдат-срочник собирал сведения о развертывании всей группировки шахтно-пусковых установок в нашей области с целью передачи за рубеж. Для него было все равно, куда их продать, лишь бы сведения попали в другую страну. Ему удалось собрать записи, фотографии, реальные материалы. 

— Казалось бы, зачем простому солдату все это нужно? 

Об инициативниках можно говорить бесконечно. Такая категория людей существовала в СССР. У всех был разный интерес, но в основном их привлекал западный образ жизни. 

 — Какая история была со вторым шпионом? 

В 2002 году в области обнаружили агента, нашего земляка. Он был завербован одной из иностранных спецслужб, его задачей было собрать сведения о ракетных соединениях в Костроме, Тейково… Это была достаточно крупная операция – была задействована вся контрразведка, ФСБ. Его осудили на длительный срок. Думаю, сейчас он его уже отбыл. Конечно, шпионы за свою работы получают очень приличное финансирование, эти средства, как правило, прячутся на зарубежных счетах. Но этот человек их много накопить не успел. Наверное… 

 — О каком государстве идет речь? 

Не буду говорить, потому что хоть эта страна и входит в блок НАТО, у нас с ними хорошие отношения, любая искра может навредить. 

 — По какому принципу вы отличали просто интересующегося темой человека от агента? 

Существуют признаки, умыслы, намерения. Наша сверхзадача — держать руку на пульсе и выявлять преступления на стадии зачатка. Я так скажу: в военной контрразведке один человек ничего не значит. Мы все пчелки, работаем в одном улье и складываем знания в одну корзину. 

 — Вот я, например, на воздушных шарах не летаю, но интересуюсь ими, потому что они красивые, беру книги по этой теме… 

Это очень здорово, но воздушный шар не представляет ценности для иностранных спецслужб, у них, наверное, шарики даже лучше наших. А если вы устроитесь на работу в ракетное соединение, хотя вам это не особо нужно, и начнете активно собирать сведения, тянуться к секретам, возникнут вопросы. 

— Что представляло наибольшую сложность в вашей работе? 

Чтобы получить значимую информацию, располагать к себе приходилось абсолютно разные категории населения. Но главное правило – быть примером. Если нет уважения, авторитета, то на твои вопросы нормально никто не будет отвечать. Непросто изучать индивидуальные особенности человека.  В целом, работа в Костроме у меня очень ладилась. Был хороший коллектив, оперативную обстановку можно назвать благоприятной. 

— Какого человека точно не возьмут на работу в военную разведку? 

Каждый кандидат проходит очень жесткое психо-физическое обследование.

Современные методы позволяют с точностью до 90% узнать склонности человека. Конечно, точно не возьмут человека с химической зависимостью, алкогольной. Если будет понимание, что кандидат хочет использовать службу для достижения влияния, корыстных целей – это тоже минус.  В любом случае, человеку дают период, чтобы подумать, нужно ли ему это все.

К тому же, перед трудоустройством органы всегда ведут беседу с родственниками кандидата. 

 — С родственниками? 

Да. Тут важно, чтобы член семьи понимал о возможных психологических трудностях того, с кем он будет потом жить. Например, моя работа была полностью связана с военными, мы жили в небольших городках, где все на виду. Сами военные меня больше воспринимали в позитивном ключе. Но, например, жену иногда назвали особисткой. 

— Часто ли люди уходят из ФСБ? 

Насчет частоты не скажу, но на моей памяти уходила молодежь. Я считаю, это в первую очередь ошибка в подборе кадров. Когда затрачены громадные ресурсы, силы и средства на то, чтобы обучить и проверить человека, а он уходит – это печально. Конечно, все это другой мир. Но пасовать перед трудностями неправильно. 

— Из стереотипов: спали ли вы с пистолетом под подушкой? 

Нет. Хотя, в 90-е годы нам пистолеты выдавали, всякое было, но это лишнее. 

 — Наверное, у разведчиков космическая зарплата? 

(Раскатистый смех). Значит так: у сотрудников ФСБ все строго регламентировано по зарплатам. Это оклад по воинскому званию, должностной оклад и специальные доплаты. Они вполне соизмеримы с зарплатами обычных военнослужащих. Никто не жирует, но и не обижен. Я расскажу, в этом нет никакой тайны: когда я увольнялся с должности замначальника управления, у меня был оклад 9,5 тысяч рублей. Это был 2001 год. 

 — История снятия БЖРК с вооружения непростая. На ваш взгляд, решение расформировать базу было удачным? 

Лично я сожалею и считаю, что и сама ракета, и комплекс были в состоянии поддерживать наш приоритет еще долгие годы. Для меня это была потеря. Но что сделано, то сделано.  Скажу, что мы хотели всю инфраструктуру тогда передать Северной железной дороге – там одной только ведомственной железной дороги километров 50… Было желание сохранить это для народа, но, видимо, никто не захотел тратить деньги на обслуживание, всегда легче сломать. Последний раз я был там в 2012 году – очень тяжелое впечатление, больше мне туда не хочется заходить. Рельсы утащены, щебень унесен, цветмет…Но это не единственный военный объект, с которым так обошлись. Конечно, с уходом БЖРК ядерный щит не стал менее крепким, трагедии не произошло. У нас есть люди, инженеры, у нас есть головы… 

 — Говорят, бывших работников ФСБ не бывает. Где сейчас работают ваши коллеги-разведчики?

Ну, почти все занимают большие посты в области – трое удостоились генеральского звания. Среди них есть инспекторы, преподаватели в университете, очень много людей во властных структурах. Например, один из них стал заместителем губернатора Костромской области. Кто-то создает ЧОПы, охранные предприятия. Некоторые ушли в Москву.