Чуть более года назад мир столкнулся с пандемией коронавируса: огромное число зараженных, высокая смертность, долгое лечение ковидных последствий… Это не первая пандемия в истории человечества. Случались и более страшные моры — чума, холера, тиф, оспа, когда сама популяция людей была на грани вымирания. И пусть не сразу, но человечеству все же удавалось загнать этого джинна-разрушителя в кувшин. Когда-нибудь и нынешняя зараза останется лишь страшным воспоминанием.

Госархив Костромской области (ГАКО) подготовил выставку «Заразные болезни в Костромском крае». Сотрудник архива Ирина Попова представила документы, рассказывающие о том, как наши предки боролись с заразительными болезнями. Эти сведения, а также «Журналы думы Костромы» конца 19-го — начала 20-го вв. использованы при подготовке статьи.

Чума на оба ваших дома

Список самых страшных болезней возглавляет чума. С чумовыми морами мир сталкивался не раз. Одна из эпидемий случилась в 1654-м. В России чума сначала появилась в Москве. Народ охватила паника, начались грабежи, остановилась торговля, из тюрем бежали заключенные, разнося заразу по стране, всюду лежали трупы, которые не успевали хоронить.

«18 августа первые случаи были замечены в Солигаличе, 1 сентября – в Костроме, — рассказывает И. Попова, — эпидемия чумы оборвала жизнь известного костромского иконописца Василия Ильина Запокровского и мастеров его артели, трудившихся в это самое время над росписью стен только что выстроенного Троицкого собора Ипатьевского монастыря».

Говорят, место погребения погибших от чумы в Костроме находилось там, где когда-то стояла церковь Космы и Дамиана на Гноище (пересечение ул. Островского и Терешковой). Народная память рисует жуткую картину: больные сами приходили сюда и ожидали смерти у края рва, а умерших сбрасывали в эту братскую могилу те, кто занимал их место.

«Опасаясь худого влияния на нравственность»

Другая зараза, стоившая жизни миллионам людей в мире — оспа. «Противоядие» от нее было найдено в 18-м веке — вакцинация. В России прививку первой сделала Екатерина II в 1768-м, подав пример подданным. Но народ опасался вакцинации коровьей оспой, некоторые отказывались от этого из религиозных соображений, называя прививку «печатью дьявола».

В фондах ГАКО  есть записка министра полиции А. Балашева о пользе всеобщего прививания, поданная на высочайшее рассмотрение в 1811 году. Тормозом вакцинации министр считал предрассудки. Кроме того, Балашев жаловался на нехватку оспопрививателей и слабую поддержку местных властей. «Терять такое множество народа, имея верное средство избавиться от зла сего, ужасно для человечества и бедственно для государства», — возмущался министр. Он предлагал создать в губерниях специальные оспенные комитеты, подключать к просвещению священников, ввести награды за успешное прививание оспы. Такая медаль с профилем Екатерины П была учреждена в 1826 году. Серебряная вручалась представителям всех сословий, золотая — священникам и чиновникам.

Пользу прививок пропагандировали через популярные лубочные картинки. На одной, к примеру, был изображен дюжий молодец, а надпись гласила: «Как видишь, чист лицом, кровь с молоком, здоров – мне оспа привита безвредная с коров!». «Чист лицом» — аргумент, потому что оспа оставляла после себя жуткие следы, память о которых осталась в таких русских фамилиях, как Рябов, Корявин, Щедрин, Шадрин, Шадричев («шадровитый» — рябой от оспы).

«Тогда оспопрививание войдет в обыкновения»

Особые губернские и уездные оспенные комитеты в России стали учреждаться с 1815 года. Но дело шло туго. В 1831 году костромской губернатор С. Ланской обратился к помещикам с просьбой усилить меры по оспопрививанию: «Сколько правительство ни прилагает попечения о распространении предохранительного средства к искоренению сего зла в пределах России, сколько опыт ни доказывает пользу от прививания предохранительной оспы проистекающую … натуральная оспа, под простонародным названием сыпухи, не только что каждый год посещает селения, но можно почти сказать, что и не переводится в них… Невежество препятствует успешному распространению сего полезного средства, оно обессиливает действие… Оспенных комитетов».

«Желательно, чтобы в каждом селении находился оспопрививатель, только тогда оспопрививание войдет в обыкновения, и усилия Правительства увенчаются желаемым успехом», — считал губернатор.

«Принялась и окончилась благополучно»

Постепенно число оспопрививателей росло. Этой несложной манипуляции обучали лиц всех сословий — крестьян, священников, мещан. В ГАКО хранятся списки оспопрививателей со сведениями, сколько человек они привили. Позже появилась еще и отметка, как привилась оспа, — «принялась и окончилась благополучно». Как сообщила И. Попова, при подготовке выставки ей не встретилась отметка, что у привитого человека что-то пошло не так.

Жалоба Шаровниковых

Когда функции оспопрививания были переданы местным органам самоуправления, появились и специальные должности оспопрививателей. Но с оплатой их труда не все было продумано. Так, в 1876 году дума Костромы рассматривала прошение оспопрививателей  П. и Н. Шаровниковых об увеличении содержания. Они сетовали, что жалование 36 рублей в год «не только не соответствует трудам их, но едва достает его на обувь, не говоря уже о квартире, одежде и пище; сверх того из столько скудного жалования должны они также покупать бумагу для подачи каждомесячно ведомостей о выдаче свидетельств о привитии оспы и даже выписывать саму оспу. Между тем как волостные оспопрививатели … при разъездах пользуются квартирами, подводами и продовольствием, вознаграждение же за службу они получают от земства по 120 рублей в год». Шаровниковым пошли навстречу, установив жалование в 60 рублей в год.

Грозили судом

После революции борьбу с оспой продолжила новая власть. И если в 19-м веке оспопрививание было добровольным, но теперь стало обязательным. На выставке в ГАКО представлено Обязательное постановление Исполкома Костромского горсовета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов о массовом прививании населения от натуральной оспы 1921 года: «1. Первичному оспопрививанию подлежат все непривитые. 2. Повторному оспопрививанию подлежат все лица в возрасте от 5 до 60 лет, которые не предъявят удостоверение от врача об удачно произведенной прививке не долее, чем 7 лет тому назад, или о причинах отсрочки или отмены им оспопрививания. 3. Уклоняющиеся от прививки оспы отмечаются особо в акте для сообщения о них ответственной по проведению всеобщего оспопрививания Губернской комиссии. 4. Не явившиеся на 4 день после прививки для проверки результатов прививки не получают удостоверения о привитии оспы и также особо отмечаются в актах. 5. Лица, не привившиеся в Санитарной квартире в семидневный срок после составления акта о непривитии их в Домкоме, а также не явившиеся на проверку, – по постановлению Комиссии привлекаются к ответственности перед Народным Судом».

Холерная напасть

Другая смертоносная инфекция, с которой долго боролось человечество, — холера. «Количество заболевших холерой в эпидемию середины XIX в. увеличивалось настолько стремительно, что для контроля над ситуацией потребовалось вести еженедельную и ежемесячную статистику, — рассказывает И. Попова, — цифры были крайне неутешительными. Например, за неделю с 23 по 29 июля 1853 года в Костромском уезде Костромской губернии болело – 133 человека, заболели за неделю – 333, из них выздоровели – 105, умерло – 203, осталось больных к 29 июля – 158 человек. Иначе говоря, из числа заболевших за неделю две трети погибло. Общая за месяц статистика выглядит тоже устрашающе: в июле 1853 года заболел 801 человек, из них умерло около половины – 395 человек».

Из-за большой заразности больных требовалось изолировать, а с этим были проблемы. В 1872 году дума Костромы озаботилась поиском помещения для холерной больницы на 50 кроватей. До этого холерное отделение было в доме потомственного почетного гражданина купца И.В. Колодкина, который предоставил помещение безвозмездно. В решении думы записано: «Просить И.В. Колодкина и в нынешнем году не оставить город одолжением того же самого помещения, а в случае недостатка оного поручить городской управе приспособить для холерного отделения дом бывшей почтовой конторы».

Барак в половодье

В 1892 году на городские средства в Костроме на берегу Волги был построен холерный барак. Но весной в половодье его затопило, несмотря на то что «ныне был необыкновенно малый разлив р. Волги». Но переносить барак в безопасное место не стали, решив, что достаточно «просить управу своевременно принять надлежащие меры по охранению барака в настоящем его месте от весеннего разлития р. Волги».

Под желтым флагом

Костромской старожил Леонид Колгушкин оставил воспоминания об одной из эпидемий холеры в начале XX в.: «В июле Кострому навестила холера, пришедшая вместе с яблоками и арбузами из Астрахани и Царицына. Сперва были отдельные случаи заболеваний среди работников пароходств и грузчиков, а потом заболевание быстро стало распространяться и на горожан. Все возможные в то время меры были приняты. Санитарные организации вывешивали объявления, плакаты и аншлаги с предупреждением, чтобы не пить сырой воды, не купаться, не есть непромытые в кипящей воде фрукты и овощи.

Имеющихся больничных стационаров уже не хватало. Были специально построены большие тесовые бараки около пристаней и в конце Мясницкой улицы. Над бараками вывешивались желтые флаги как символы острозаразного заболевания. По улицам города разъезжали закрытые фуры с такими же флагами. Везде в городе пахло карболовой кислотой. Широко применялся известковый раствор, которым заливали умерших от холеры, уборные, выгребные ямы и прочие места общественного пользования.

Наибольшее количество заболеваний падало на городские окраины, на Заволжье, фабричную часть города, но и в нашем районе также были случаи заболеваний, даже молниеносной формой холеры. Так, один из них пришлось наблюдать мне на нашем дворе. К прислуге жильцов из третьей квартиры пришёл её родственник, красивый, кудрявый паренёк лет 16, и сел на крыльцо. Я его знал, подошел к нему и присел рядом. Мы стали о чем-то говорить. Вдруг он схватился за живот, застонал и очень побледнел. Я напугался и отбежал от него на своё крыльцо. Выбежали его родственница и другие жильцы. Все сразу определили приступ холеры. Побежали в санитарный пункт. Мальчик упал на землю, у него открылась рвота, он стонал и корчился от судорог, сильно скрежеща зубами. Скоро приехала фура. Больного отвезли в барак, а место, где он сидел и лежал, облили раствором негашеной извести и карболовой кислотой. К вечеру паренек умер. Смертельных случаев было много, так что в конце Лазаревского кладбища пришлось отводить специальное место.

К счастью, холера свирепствовала недолго. К концу сентября эпидемия прекратилась, с тем чтобы в следующем году вспыхнуть с ещё большей силой».

За оказанную великую милость

В сентябре 1892 года «в благодарность Господу Богу за оказанную нашему городу великую милость спасения нас от эпидемии холеры» дума Костромы решила установить на новом городской кладбище храм во имя Божией Матери Федоровской. Строилась церковь на пожертвования. Их сбором занималась комиссия во главе с городским головой. Входил в нее и гражданский инженер А.Е. Смуров, который сделал и подарил городу проекта этого храма.

Зинаида НИКОЛАЕВА.