Павел ГЕРШТЕЙН: «Мечтать надо всегда, но желательно при этом еще и что-то делать»

История создания в Костроме губернского симфонического оркестра обросла слухами и порой даже фантастическими версиями. Как в маленькой провинциальной Костроме засверкала звезда дирижера с именем, известным не только в России, но и по всему миру? Павел Герштейн — это уникальное явление для Костромы, в которой проживает менее трехсот тысяч жителей. Благодаря кому он попал в наш город? И, самое главное, как сумел задержаться в Костроме, которую называют душой России? Разговор директора портала K1NEWS.RU Екатерины Корецкой с Павлом Герштейном состоялся накануне грандиозного концерта «Genesis», посвященного юбилею МАЭСТРО.

— Павел Яковлевич, вы родом из Перми из семьи с глубокими музыкальными традициями. Ваш папа — тоже известный дирижер, прививший вам любовь к музыке и научивший думать музыкально, чувствовать. Перед вами были открыты все дороги в города с консерваторскими амбициями. И вдруг Кострома. Как сложился путь в наш город?

— История, действительно, была невероятная. Шел 1999 год. На тот момент я преподавал в консерватории Нижнего Новгорода, педагогическая карьера складывалась весьма удачно. Мои студенты прекрасно дирижировали и трудоустраивались без проблем в Смоленске, Иваново, Ярославле, Ангарске, Иркутске. Все шло по плану. Но становилось скучновато и хотелось большего. Я планировал поехать на работу в Новосибирск, где заканчивал аспирантуру у моего любимого преподавателя Арнольда Михайловича Каца. Было понятно, что в Нижнем Новгороде мне не получить оркестр, все дирижерские места были заняты. И вдруг я узнаю, что Кац перенес инсульт. Срочно выезжаю к нему в Москву.

Но за несколько дней до моей поездки в столицу раздался звонок из Костромы от Екатерины Александровны Шабловой, на тот момент начальника управления культуры города. Она предложила приехать в Кострому, чтобы создать симфонический оркестр. Это было весьма неожиданно, и я отмахнулся. Ведь мне надо в Москву, а потом в Новосибирск! Но у судьбы свой сценарий. Пообщавшись в Москве с Кацем, я приехал на вокзал, чтобы вновь отправиться в Нижний. Но в кассе не оказывается билетов. Зато на перроне я вижу поезд в Кострому. Билетов тоже нет. Но есть напор моего коллеги по творческой профессии — директора Росцирка, который просит начальника поезда посодействовать в приобретении билетов в славный город на Волге. Я решил тоже ехать. Вот так, абсолютно внезапно для меня, я впервые поехал в Кострому.

Здесь я попадаю в здание желтого цвета в центре города к серьезному мужчине в очках, которому меня представляют как дирижера нового городского проекта — симфонического оркестра. «Он нам сделает оркестр», — сказала Екатерина Александровна. На что серьезный человек молниеносно предложил мне служебную однокомнатную квартиру. Это был Борис Константинович Коробов, мэр Костромы. Я почему-то решил, что это розыгрыш, и уехал домой в Пермь. Но спустя время меня вновь очень настойчиво пригласили в Кострому, пообещав перспективы, от которых нельзя было отказаться. На первой встрече с оркестром сидели 15 музыкантов, что, конечно же, крайне мало для полноценного состава. (Сейчас по штату в оркестре 63 музыканта, а на сцену выходит состав, доходящий и до 100 человек). Сначала меня поселили в общежитие с тараканами и без воды, где я отказался жить. Квартиру мне все-таки дадут, но позже… 

Вот так началась моя история в Костроме. 25- й год – четверть века, я живу и работаю для костромичей.  

— Создание оркестра в Костроме — это была государственная задача или личные амбиции костромского руководства?

Борис Коробов был выдающимся мэром города. Личность! Он считал, что культура и искусство – это лицо города, его моральное и художественное достояние, признак цивилизации. В квартирах не было тепла в те годы. Зарплату платили с трудом. Но чиновники, в том числе, думали и о культуре.  В это время начинал подниматься балет «Кострома», организовали камерный театр Бориса Голодницкого, галерею художественную создали, где выставляли современное изобразительное искусство.

— Можно сказать, что дух 60-х пришел в Кострому в конце 90-х годов?

— В это время люди творили Новую историю Костромы. У них не было глобальных возможностей, но было огромное желание. И оно победило. Меня тоже все это очень захватило.  Дальше начался ежедневный труд. Когда в 2003 году мы поехали на гастроли с оркестром в Германию, туда приехал Коробов. Он, восхитившись нашей работой, но уже не будучи мэром, с сожалением произнес, что зря не дал оркестру 30 квартир для музыкантов.

— Как удалось привлечь музыкантов в Кострому?

—  Сначала ехали единицы. Ведь в первые годы мы занимались в маленьком зале на улице Ленина, для концертов арендовали зал филармонии. Сергей Константинович Ситников, придя в 2012 году на пост губернатора, забрал нас под областное попечение.

С 2013 года мы стали Губернским симфоническим оркестром. Появились новые перспективы и возможности.   Конечно же, с самого начала работы я мечтал о собственном здании для коллектива. Нужна была хорошая концертная площадка для выступлений оркестра. Так я присмотрелся к зданию, где оркестр обитает сейчас. Это бывший ДК «Патриот», который находился в ведомстве у МО и был передан на баланс области. Он был после ремонта. Вначале нам отдали лишь третий этаж, где мы и начали наши репетиции. В 2015 году здание перешло нам полностью. Но нужен был ремонт зала. С божьей помощью работы по восстановлению начались.

И тут случилось настоящее чудо.  Я в то время познакомился с Оксаной Левко, которая занимала пост артистического директора фирмы «Ямаха-Россия». И она предложила привезти в Кострому в здание симфонического оркестра рояль «Бёзендорфер-Империал» австрийских мастеров. Надо отметить, что этот рояль был в то время — единственным в России, и стоил он 17 миллионов рублей. Дальше удача улыбается нам еще больше – нам привозят не один, а целых два рояля. Малый и большой. Малый до сих пор украшает нашу ротонду, а большой установлен на сцене. Далее был знаменательный концерт Люка Дебарга, новоявленной звезды конкурса имени Чайковского, взявшего там четвертую премию. Его имя гремело по всей России, и его менеджер предложил мне сыграть с ним концерт в Костроме. Стулья для нового зала собирали по всей Костроме. Красили полы зала буквально накануне. Концерт прошел с невероятным успехом. На него собралась публика из Москвы и даже прилетели слушатели из Хабаровска. Так что 15 ноября 2015 года — для нас памятная дата: день первого концерта в Доме музыки.

— Божье благословение — это связи, ваш личный напор, административный ресурс? Что помогает вам решать сложные задачи?

— Я — фаталист. Я не плыву по течению иногда сопротивляясь, но верю в то, что если чего-то и стою в этом мире как музыкант и делаю благие дела для окружающих меня людей, то найдутся силы, которые мне помогут. Я могу к ним отнести и близких мне людей, и Б. К. Коробова, и С. К. Ситникова, и, конечно же, А.Г. Клещева, Л. Папе, купивших мне рояли, друзей и соратников из столицы, которые занимают те или иные должности и помогают мне с гастролями, выдающихся солистов, приезжающих в Кострому выступить с оркестром и, безусловно, это —  публика, воспитанная нашим оркестром за все эти годы. Сегодня к нам на концерты приходит уже третье поколение костромичей, которых я помню еще совсем маленькими детьми, сидящими на коленках у своих родителей.

— Сформировался ли музыкальный вкус у костромичей?

— Кострома — по своим сформировавшимся годами традициям, долгое время была абсолютно немузыкальным городом. Кострома — театральная. И это весьма объяснимо.  Театру имени Островского больше двухсот лет. Вкус у костромичей сформировался памятью предков. И нам, оркестру, выпала миссия написать новейшую историю Костромы музыкальной, Костромы симфонической и, похоже, с этой миссией мы успешно справляемся.

— Какой музыке отдают предпочтения костромичи? Ведь в своей массе они скудны музыкально.

— Это не костромичи скудны, просто в нашей стране на долгие годы общее музыкальное воспитание было сведено к нулю. Россияне потеряли несколько поколений, не воспитанных на классической музыкальной традиции. В 2006 году я был с визитом в частном колледже в Англии. Так вот там все учащиеся играют в настоящем симфоническом оркестре, независимо от наличия музыкального слуха. В образовательную программу заложены два важнейших компонента — музыка и спорт. К такому образованию хочется стремиться и в России. У человека, любящего музыку, формируются позитивные, благие жизненные позиции и цели. Такой человек правильно просвещен. Он умеет работать мыслью, воображением и душой, он идет по жизни с Чайковским и Рахманиновым, которые формируют его нравственность и ум.  

— На государственном уровне, на ваш взгляд, много ли делается для популяризации музыкального образования?  

— Сейчас многое делается для молодежи. Взять те же конкурсы — «Синяя птица» или Юношеский конкурс им. П.И. Чайковского.  Но что дальше? Получив хорошее среднее профессиональное образование в нашей стране, юные таланты уезжают за рубеж для продолжения учебы. Там им понятно, для чего они учатся, там работа оркестрового музыканта престижна, высокооплачиваема.

 Мне очень больно знать, что музыкант моего оркестра после репетиции идет преподавать, а после еще и таксует по городу в ночное время в поисках заработка. И это, надо заметить, я говорю о женщине. Ведь она — мать двоих детей, которых надо кормить и обеспечивать образование. Музыканты должны понимать, что в России их ждет безбедное профессиональное будущее. И в Костроме в первую очередь, потому, что сегодня у нас крайний дефицит талантливых музыкантов. Выпускников консерваторий – костромичей обратно в родной город не затащить.

— Павел Яковлевич, вы совмещаете должности художественного руководителя оркестра и его директора, занимаясь в том числе административным управлением. Не мешает ли одно другому?

— В России наступило такое время, когда люди, называющие себя менеджерами широкого профиля, встали во главе культуры. Их главная задача — «зарабатывать деньги» путем коммерциализации искусства. Я как художественный руководитель выступаю за искусство высокой материи. Директор оркестра – это исполнитель воли художественного руководителя. Поэтому, чтобы избежать конфликта интересов, эти две должности мне приходится совмещать. В нашей профессии менеджер обязан, прежде всего, быть музыкантом.  Мне трудно себе представить, что во имя финансового успеха, в великих залах, таких как «Концертгебау» в Амстердаме или «Виктория-холл» в Женеве в рекреациях торговали бы шубами или нижним бельем, а со сцены громыхала низкопробная попса.

Конечно, мы с оркестром иногда позволяем себе веселить нашу публику, собирая приличные доходы. «Танцы с оркестром» пример тому. Но основная наша задача – транслировать высокое симфоническое искусство. Оркестр обязан духовно возвышать публику, а не опускаться до уровня плебейства. Слушатель, пришедший на концерт в Дом музыки, должен ощутить атмосферу Храма.

— В последнее время на ваших выступлениях зал вновь почти всегда полон. Вы достигли планируемых целей? Кострома культурно развивается?

— Действительно, сейчас все налаживается. Было непростое время, связанное с пандемией, и после нее, когда публика привыкла сидеть дома, не выходя в залы. Но сила искусства манит. Тяга к прекрасному у костромичей высока. Слушатель вновь пошел в зал, и последние два сезона мы это очень хорошо чувствуем. Отрадно видеть полные залы на концертах симфонического оркестра.

— Во время выступления оркестра зритель в первую очередь наблюдает за дирижером, выскажу свое личное мнение. Это огромное удовольствие — наблюдать за игрой ваших рук, порхающих над партитурой. Но нам не видны ваши эмоции. А вот оркестру как раз все открыто. Что они читают на вашем лице?

— Слава Богу, что вы не видите моего лица (Смеется – Прим. автора). Поверьте, что иногда оно выражает и недовольство. Сложно контролировать свои эмоции во время игры оркестра, управляя движением лавины. Дирижирование — это чувства темпа, ритма, динамики музыки. Я должен объяснить жестами и мимикой музыкантам свои намерения и услышать их отдачу. Музыкальное произведение — это большой смысл и целый комплекс образов, взаимодействие фраз, которые надо свести в единое целое.  Дирижер и музыканты заняты сотворчеством, они – единомышленники.

-В конце выступления вы поднимаете со стульев и показываете публике солистов в оркестре. Для вас самого их игра в этот момент является сюрпризом?

— Безумно приятно, когда соло в оркестре вдруг явится для меня настоящим открытием.   Музыкант, если он — эмоционально раскрепощенный исполнитель — художник, а не просто ремесленник, для меня представляет особую ценность.

— Наличие в нашем городе музыкального училища помогает вам в укомплектовании оркестра кадрами?

— Музыканты — штучный товар. 20 лет — это процесс подготовки профессионального музыканта.  Талантливый музыкант -почти что небожитель. Слух и музыкальный дар не даются всем. Конечно же, я с большой теплотой отношусь к нашему музыкальному училищу. Но надо заметить, что, как правило, выпускники этого заведения, очутившись в консерваториях, стараются остаться в этих городах или двигаться в столицы и практически не возвращаются в Кострому.  Правда, в этом сезоне к нам вернулась альтистка — костромичка, закончившая Нижегородскую консерваторию. Вот этому я очень рад. Но выводы из такого положения дел необходимо сделать в интересах нашего региона.

— Павел Яковлевич, вы очень темпераменты и эмоциональны не только на сцене, но и, вероятно, в жизни. Вы любите риск, скорость?

— В определенном смысле да, я люблю скорость. По дороге в Москву на своем автомобиле временами собираю много штрафов. Вообще, я за быстрый и убедительный результат.

— Как вы восстанавливаетесь? Ведь концерты очень энергозатратны.

— Я порой забываю, что надо восстанавливаться. Иногда мне не хватает ночи, чтобы выспаться и адреналина мне в жизни достаточно. Ведь подготовка любого концерта — это напряжение и нервотрепка. Но когда ее нет, мне становится некомфортно. Скучная и пресная жизнь не для меня.  Я мучаюсь без динамики.

— 55 лет для мужчины – это прекрасный возраст. Как сказала Катрин Денев: «Ушедшие годы – это не только трудности и потери, но прежде всего опыт, мудрость, чувство юмора, спокойный и трезвый взгляд на всё происходящее в жизни». Комфортно ли вам в свои 55? Ведь вы наверняка достигли всего, что планировали в юности. Вы успешны, узнаваемы, востребованы, любимы. О чем еще остается мечтать?

— К своим 55-ти я достиг определенных целей и, может быть, эти обстоятельства жизни, которые меня привели в Кострому, были предопределены сверху. Мечтать надо всегда, но желательно при этом еще и что-то делать. Хочу надеяться, что впереди еще много открытий.  

Фото- Вячеслав Самосудов и из архива Павла Герштейна