Андрей ВИНОГРАДОВ: «Я вернулся домой»
У каждой области есть свои «эксклюзивы»
— Андрей Леонидович, есть ли различия в системе исполнения наказания в Костроме и Владимире?
— В первую очередь, существует разница по количеству подопечных – во Владимирской области их, без сомнения, больше. Соответственно, больше и учреждений. Понимаете, у каждой области есть свои «эксклюзивы». Во Владимирской области – это тюрьмы, а вот в Костроме тюрем нет. Знаете, в тюрьмах содержится совсем другая категория заключенных, это – «сливки» преступного мира. Им за совершение тяжких и особо тяжких преступлений присудили самый строгий вид наказания – тюрьму. А в основном система одна: изоляторы, колонии, они отличаются месторасположением, транспортной доступностью.
— Но ведь и в нашей области имеются весьма специфические и эксклюзивные учреждения?
— Да, и в Костроме есть свои эксклюзивы — это исправительный центр, созданный для исполнения наказания в виде принудительных работ. Также в Судиславском районе есть отдел охраны психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением, в котором на принудительном лечении содержатся лица, признанные невменяемыми. Здесь наши сотрудники обеспечивают не только охрану учреждения, но и безопасность как работников учреждения, так и больных.
— Была я там как-то по заданию редакции, жуткое место.
— Да что вы? Летом там – прямо благодать: цветники и лужайки. Красота – все газончики аккуратно подстрижены, цветники – трех уровней. Все красиво и замечательно! Но учреждение сложное, особенное: если в обычных режимных учреждениях мы в глазах осужденных читаем какую-то ответную реакцию, то тут – в них абсолютно ничего прочитать невозможно.
— В нашей области есть и весьма специфические колонии?
— Да, у нас расположена колония, где отбывают наказание бывшие сотрудники правоохранительных органов. Это своеобразная категория, люди образованные, грамотные и умеющие отстаивать свои интересы. Если это законно, то приветствуется, а если какие-то злоупотребления, то это – неправильно! Все должно быть строго по закону.
Мелодраматический побег
— Андрей Леонидович, какие запрещенные предметы пытаются передать на зону?
— Чаще всего наркотические вещества и сотовые телефоны.
— Самые изощрённые способы передачи?
— В консервных банках под сгущенку или соки. Иногда во фрукты и даже кремы. Как-то пытались спрятать запрещенные предметы в бритвенных станках, в ручке… Голь на выдумки хитра. Пропитывают даже носки, почему-то не задумываясь, что придется нести суровое наказание за подобные передачи. Надо заметить, что на поиске наркотических средств эффективно действуют обученные собаки.
— Побегов не было?
— Был, из колонии-поселения. Там свободное передвижение, без охраны. Вот и произошла чуть ли не мелодрама – подруга не вышла вовремя на связь, и мужчина рванул к ней. Его задержали буквально через пару часов.
— Какие самые распространённые преступления за решеткой?
— К сожалению, далеко не всегда наши сотрудники несут достойно службу. Так, в отношение одного руководителя учреждения возбуждено уголовное дело. Он подозревается в получении взятки. Бывают случаи неповиновения законным требованиям сотрудникам при исполнении ими служебных обязанностей. Не буду скрывать, что между осужденными случаются и конфликты, которые заканчиваются как побоями, так и нанесением тяжких повреждений.
— Что считаете своей первоочередной задачей?
— Самое главное – формирование коллектива, который нацелен на выполнение тех задач, которые поставлены.
— Из Владимира никого не привезете?
— А нужно?! (Смеется.)
— Кадровые перестановки возможны?
— Жизнь покажет. Кадровые перестановки возможны, ведь жизнь непредсказуема.
Осужденные снимают кино
— Андрей Леонидович, сейчас много говорят о необходимости улучшения условий содержания заключенных. Неужели уже и кабельное телевидение в камерах есть?
— Безусловно, телевидение в местах не столь отдаленных есть, но программы телепередач строго регламентированы. Они рекомендованы к просмотру, это – общегосударственные программы. Кабельное телевидение во многих колониях местное. Сами осужденные про свою жизнь снимают сюжеты на телестудиях за решеткой, которые потом транслируют на все учреждение. Это есть как в Костроме, так и во Владимире. Воспитание и перевоспитание у нас идет по одной схеме.
— Что-то изменилось в Костроме за время вашего отсутствия?
— Я вернулся домой (улыбается). Город стал чище, вот еду в центр по Советской, тех развалин, что иногда встречались, просто нет. Их место заняли современные здания и сооружения. Это радует. Приятно, что восстанавливается в Костроме кремль. Это правильно, что возвращаются незаконно разрушенные святыни.
— Какие изменения произошли на работе?
— Как бы мы не критиковали знаменитую колонию №2, там не так давно сдали новую столовую, помещение для проведения длительных свиданий. Не просто шло строительство, были проблемы. В седьмой колонии построили банно-прачечный комбинат, сейчас полным ходом идет строительство общежития на сто мест. Неплохие условия созданы в следственном изоляторе №1. Это все развитие.
— Удалось ли ликвидировать последствия пожара в первой колонии?
— Там произошел пожар в столовой. Знаете, в каждом минусе – есть свой плюс. Как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло. Уже сейчас идет реконструкция, и вскоре все работы будут завершены. Теперь, кроме новейшего технологического оборудования, будет система вентиляции. Все будет по современным стандартам – и цеха, и обеденный зал.
— Вы уже успели ознакомиться со всеми вверенными вам подразделениями?
— Побывал почти во всех учреждениях. Перелимита, перенаполнения ни в одном учреждении у нас нет, это хорошо, ведь нет скученности. Нет элементарных вопросов об обмундировании и месте проживания.
— Бытовые условия за колючей проволокой улучшаются с каждым годом, все чуть ли не по мировым стандартам…
— Да, это так! Например, в следственном изоляторе и исправительном центре на каждого, кто там находится, положено четыре квадратных метра, а в колонии — два.
— Сколько человек находится в местах не столь отдаленных в нашей области?
— Порядка 3,5 тысячи человек находится в учреждениях, исполняющих наказание лишение свободы. Помимо этого у нас есть уголовно-исполнительные инспекции, где еще столько же состоит на учете.
Для сидельцев работы хватает
— Андрей Леонидович, общий порок нашего общества – безработица. Проникла ли она и за решетку?
— Уровень безработицы девять лет назад и сейчас – разный. Да, сегодня уровень безработицы меньше. По официальной статистике из трудоспособного населения порядка 71 процента привлечено к труду. Причем в женских колониях, за редким исключением, стопроцентное привлечение к труду. Все имеют возможность работать, за исключением инвалидов. Но вот ИК-2 в Поназыреве в силу географического расположения не имеет возможности загрузить все имеющиеся мощности. Там тоже оборудован швейный цех, который мы сейчас расширяем. Есть и заказы, но некоторые цеха уже пришли в запустение. Имеется там и небольшой цех по деревообработке.
— В костромских колониях производят много необычного, даже высокотехнологичные товары, пользующиеся спросом. Так ли это?
— По большому счету первая колония, наверное, флагман нашей системы. Здесь производят широкий спектр электротехнической продукции, известной не только в нашей стране, но и за ее пределами. Очень востребованы светодиодные светильники — продукция конкурентоспособная, три года гарантии на светильник даем.
— Какой-то эксклюзив тоже производите?
— У нас есть станки по лазерной резке металла. Осужденные изготавливают уникальные сувениры – например, профиль орла или Эйфелевую башню с подсветкой. Делают и продукцию массового производства – скамеечки, урны, малые формы ручной работы для скверов и так далее.
— По слухам вы еще и мебель за решеткой изготавливаете?
— Да, в колониях делают весьма качественную мебель, которую заказывают даже известные организации.
Последний рубеж
— Знаете, не так давно брала интервью у психолога из колонии. Оказывается, психологическая помощь нужна и сотрудникам.
— У нас идет прямой контакт с преступным элементом, который не всегда быстро перестраивается, меняя мысли и привычки. Преступные наклонности у многих остаются, а нашим сотрудникам с ними приходится контактировать каждый день. Иной раз без столкновения характеров дело не обходится. Если честно, то мы, сотрудники, должны навязывать осужденному свою волю. Это выражается в выполнении распорядка дня и тех мероприятий, которые организовываются. Если этого не будет, то вся воспитательная работа пойдет насмарку.
— То есть далеко не все сотрудники выдерживают психологически такую работу?
— Не все, но у нас большой выбор вакансий. Кроме сотрудников, которые напрямую контактируют с осуждёнными, есть служба охраны, которая себя называет последний рубеж. У них, по сути, прямого контакта с осужденными нет. За исключение тех случаев, когда идет конвоирование. Так что, если у человека что-то не получается, то есть возможность поменять профиль. Разумеется, оказывает помощь и психологическая служба. Ведь можно помочь человеку адаптироваться к ситуации. Как правило, это происходит в первые дни, а то и месяцы службы. Не буду скрывать, что иногда бывает и профессиональная деформация и даже выгорание, ну, куда же без этого? Наверное, и у вас такое было – глаза бы мои не смотрели на эту любимую работу! (Улыбается.)
— Что самое важное в вашей работе?
— Вся наша жизнь состоит из нюансов. Вот, кажется, что пропускаешь какую-то мелочь, а уже завтра это становится не мелочью, а послезавтра – это проблема. Вот все эти мелочи мы обязаны постоянно замечать. Так, если сотрудник проходит мимо какого-то нарушения, которое допускает осужденный, то завтра этих нарушений будет больше, и не только от одного осужденного.
— Андрей Леонидович, о чем мечтаете?
— Мечтаю, чтобы сформировался коллектив единомышленников. Не сомневаюсь, что совместно мы продолжим развитие наших учреждений и сохраним те положительные традиции, которые были заложены предшественниками.
— Вы все о работе да о работе, а есть ведь и личные мечты?
— Конечно! Каждый мечтает о благополучии своих детей, и я — не исключение (улыбается).
Валентина ФАДЕЕВА.
Наше досье
Андрей Виноградов родился 6 ноября 1965 года в Костромской области. Окончил Владимирский юридический институт. С 1992 года прошел путь от контролера во втором следственном изоляторе Галича до начальника УФСИН России по Костромской области. В период с 2010 по 2019 годы возглавлял УФСИН России по Владимирской области. Женат, есть сын. Из домашних любимцев – сенбернар.
