Ад у горы смерти 

— Сергей, много лет поисковики ведут работу у Зайцевой горы. Расскажите об этом месте.

— Здесь в апреле сорок второго года 50-я армия под командованием генерала Болдина пыталась ликвидировать так называемый ржевско-вяземский выступ, который немцы рассматривали как плацдарм для наступления на Москву. До этого там попала в окружение 33-я армия известного всем генерала Ефремова и кавалерийский корпус генерала Белова. Центром немецких позиций была Зайцева гора, высота, которая возвышалась более чем на 40 метров над окружающими полями и болотами. Все окрестности с Зайцевой горы просматривались как на ладони на много километров. За месяц от очередной дивизии оставались в живых лишь сотни. В сентябре сорок второго командование армии решило воспользоваться опытом Ивана Грозного, взявшего Казань с помощью подкопа под кремль. При полной секретности и в тяжелейших условиях тоннель был проложен. Взрыв от 25 тонн тротила был такой силы, что в образовавшейся воронке диаметром в сто метров и глубиной в десять метров нашли смерть до четырёхсот фашистов. Однако удержать высоту так и не удалось, немцы перебросили резервы и отбили стратегический пункт.

Неучтённые 

— Тысячи и тысячи погибших бойцов так и остались лежать незахороненными?

— Когда я попал в поисковое движение, а это было десять лет назад, то был в настоящем шоке от того, что так много солдат лежат в траншеях, воронках и просто на земле. Идёшь по лесу — череп попадает под ноги, разгребешь, а это солдатик лежит. В той позе, как погиб, ботиночки при нем, лопатка. И покоя не давал вопрос: почему так?! Почему не хоронили? А потом начинал разбираться, изучать архивные хроники по той же Зайцевой горе и уже понимал, что не все так просто. Возможности по-нормальному похоронить просто не было. Основная масса погибших находилась или на территории противника или на нейтральной полосе. Нейтральная полоса — это метров восемьсот-девятьсот фронта между колючей проволокой, с одной стороны – наши войска, с другой – войска вермахта. И кто рискнёт вынести такое огромное количество тел и предать земле? Нереально! А фронт там стоял год. Представьте: апрельское наступление на Зайцеву гору. Снег выше метра, и погибшие солдаты по сути дела оставались в этих сугробах по пояс. Потом ударила резкая оттепель, все это растаяло, и поймы рек, болот и ручьев затопило водой. К лету же они оказались на нейтральной полосе, где и лежали под солнцем и дождями. А в дальнейшем что — кости в мешок собирать?

— Ну, хотя бы так…

— Первые жители на Зайцеву гору вернулись в сорок четвёртом, остальные уже после войны. На 20 километров в округе — никакого населения. А нашим войскам, когда немцы отошли, был дан приказ — наступать следом по пятам противника, дабы он не успел закрепиться на новом рубеже. Так что не до похорон было. Там есть захоронения, отмеченные на картах, есть дивизионные кладбища, то есть когда возможность появлялась — хоронили. Очень много санитарных захоронений, это когда стащили-покидали убитых бойцов в воронки, блиндажи, ямы и присыпали землёй, чтобы не было антисанитарии и запахов. Это делали немцы, наши, жители. Там возле дороги попадаются целые траншеи с останками солдат, уложенных рядами. Мы проверяем все документы на случай, а вдруг — учтённое захоронение? Но, как показывает практика, учтённые — редкость. 

— В основном это без вести пропавшие?

— Нам попался только один медальон в санитарном захоронении на Зайцевой горе. Нет, на многих приходили домой похоронки, они числились убитыми, но при этом место захоронения было неизвестно. А они вон в воронке лежат. Скорее всего, когда шли бои и наши войска наступали, отступали, кто-то из командиров приказал провести учёт данных о погибших подразделения. В том медальоне был одинарный вкладыш. О чем это говорит? А то, солдат был «учтённый». Потому что второй вкладыш из медальона был изъят и отправлен в штаб.

Квадрат за квадратом 

— Сколько лет уже работаете у Зайцевой горы?

— Шесть лет. Когда мы туда пришли, то там уже работали такие известные отряды, как «Русь МВД», поисковый отряд «Поиск», возглавляемый Александром Илюшечкиным. Он сам проживает в Калужской области и всю свою сознательную жизнь положил на поисковое движение. Им написана книга «Зайцева гора». Во многих вопросах именно он нам сильно помог. В первый год нашли 140 солдат. А вообще помимо большой летней вахты костромичи ещё делают разведку весной. Обнаруживаем и локализуем квадрат с массовым нахождением останков, и в дальнейшем туда выдвигается большой отряд, который послойно снимает дёрн и всю землю перебирает руками. 

— А если в выбранном квадрате — река?

— Если получается запрудить, то откачиваем воду и поднимаем солдата. Но это редко удаётся из-за большой глубины. В любом случае полностью зачищаем ил и промываем через сито, чтобы не пропустить ни одного мелкого предмета — награду, медальон. Для этого у нас есть такие вёдра с мелкой решеткой на дне. Бывает, что солдаты замыты в реке где-то на полметра. Но погибших обнаруживаем чаще не в самой реке, а по краям русла. Крутые берега служили естественным прикрытием.

— Сколько на Зайцевой горе обнаружено нынче солдат?

— 226 солдат было поднято, а 111 — так называемый добор, по которому ещё ведётся работа антропологов. Они делают сравнительный анализ останков. Пару рук, пару ног, позвоночник, принадлежащие одному человеку определить несложно, тяжело определить принадлежность черепа. Антропологам помогает наша фото-, видеофиксация, в их распоряжение отдаём протоколы, GPS-координаты. Этой работой занимаются студенты-медики, такие же поисковики. Есть профессиональные антропологи, приезжающие на вахту в свои отпуска. Но с опытом многие поисковики с этим непростым делом справляются. В тех местах через каждые 30-40 сантиметров находишь хвостовик или взрыватель от снаряда. Представьте, какой ад там творился. Уже убитых солдат не раз разрывало на части.

— Это очень важно, чтоб останки солдата хоронили в отдельном гробу?

— Мы хороним солдат в небольших гробах-контейнерах, которые сами же делаем. Иногда молодёжь спрашивает: «Почему не хороним в общем гробу?» Обычно отвечаю так: «А представьте, что ваших умерших родственников укладывают в один большой гроб, который по мере надобности снова открывают. Нехорошо? А солдат можно? Достойное захоронение — это то немногое, что мы ещё можем сделать для воинов, сложивших голову за Родину».

Это не турпоход 

— Расскажите о поисковиках костромичах.

— Поисковое движение у нас медленно, но набирает силу. Мы за качественный отбор, чтоб была преемственность в деятельности. Довольно крупное объединение в Волгореченске — «Азимут». В этом году они выезжали в две экспедиции — в Смоленскую область по боям 204-й стрелковой дивизии. Обнаружили 30 солдат. И две медали «За отвагу». Как оказалось, одна принадлежала солдату, призванному из Ярославля. Костромской отряд «Харон» работал в экспедиции на Зайцевой горе и в экспедиции «Волховский фронт». В этом году была организована детская поисковая смена. В ней приняли участие ребята из павинского отряда «Щит», юные поисковики из Нерехты и Судая.  

— Для новичков предусмотрена учеба?

— А как же! Сначала обучающие занятия и лишь потом — по местам боев. Более опытные поисковики читают лекции по щуповому поиску, по приборному. Ведь самое главное в нашем деле — не навредить. Потому и работаем архивным способом, что по останкам можно определить возраст, а по медали, погону, подписанной ложке — установить личность солдата. 

— В каких условиях живут в экспедиции поисковики?

— Самых аскетичных, даже суровых. Это не турпоход. Лес. Болото. Вода — проблема. Привозим её из деревни за несколько километров, экономим. Жить где-то в населенном пункте и терять драгоценное время на ежедневную дорогу туда и обратно — нет смысла. Не за тем приехали. 

— Экспедиции кем-нибудь финансируются?

— Бывает, что гранты выигрываем. Тогда обеспечиваем лагерь продуктами и заказываем у местных властей большую бочку воды. С проездом по-разному. Но лично я езжу только за свой счёт. Это принцип мой и моей поисковой семьи. И не только моей.

— Что притягивает туда людей?

— Никто не ответит. Это что-то там, глубоко внутри каждого. От слова «хобби» в отношении поисковой работы меня прямо передергивает. Какое хобби — работа с мертвыми солдатами? Это же все через себя пропускается, после возвращения с вахты в себя неделю приходишь. 

— Кто-то скажет: за сильными ощущениям едут…

— Не исключается. Но если парень едет за острыми ощущениями, то он едет один раз. И тоже неплохо. Думаю, каждому было бы полезно хотя бы раз это увидеть и испытать самому. Да и журналистам, снимающим о нас сюжеты, лучше показывать именно полевую работу. Чтобы обыватель видел: мы не из могил солдат поднимаем и у нас не перезахоронения, а захоронения солдат. Что притягивает? У десантников есть лозунг: «Кто, если не мы?». Ну, перестанем мы ездить, а кто будет безымянных солдат, спасших мир от коричневой чумы, искать?  

— Все-таки есть там что-то мистическое, необъяснимое?

— Есть. Поисковикам, которые много лет работают по местам боев, знакомо это чувство. Там не покидает ощущение, что за тобой наблюдают. Вот идёшь по лесу один с щупом и вдруг понимаешь, что на тебя кто-то смотрит. Прямо мурашки по телу пробегают. Поворачиваешься резко — никого. Но когда ОНИ понимают, зачем ты пришёл, зачем побеспокоил, то даже начинают давать определенные подсказки. У меня такое было не раз, когда именно по их знакам я находил солдат там, где и не думал искать.

— Выходит, души действительно не упокоятся, пока тело не похоронят.

— В этом году я побывал на том месте, которое мы полностью зачистили, и знаете — легко так на душе, нет никакого давящего кладбищенского чувства. А поднялся с полкилометра выше, и откуда ни возьмись — такая душевная тягота. А там повсюду под корнями деревьев солдатские останки… На церемонии захоронения у нас всегда присутствуют представители духовенства — не только православный батюшка, но и мулла. Потому что там воевало много формирований со Средней Азии. И мулла обращается к воинам его веры и читает упокоенную молитву. Любая вера чтит культ героя-воина, отдавшего жизнь за Отечество.

— Это в первую очередь нам нужно?

— Всем нам, поколению нынешнему и будущему, тем, кто защищал наше Отечество, тем, кто ещё лежит незахороненный. А мы как поднимали их, так и будем подымать — всеми силами нашего Поискового братства. Ещё искать и искать… 

— Вашей жизни хватит?

— Думаю, что этой работой будут заниматься и моя дочь и мой сын, их сверстники и будущие поколение поисковиков. 

Алевтина НОВИКОВА.

Фото из архива Сергея Шиянова.