С парашютом прыгал, теперь — в горы

— Михаил, что тебя, музыканта-контрабасиста, могло сподвигнуть на столь рискованное путешествие? 
— Прошлым летом я совершил первый (и пока единственный) прыжок с парашютом. Ощущения были просто нереальные! И захотелось нечто подобное испытать ещё. А тут мой коллега-звукорежиссёр (сам тот ещё домосед) стал подначивать: «С парашютом прыгал, теперь осталось в горы сходить». И что-то такое щелкнуло, я действительно заинтересовался, стал искать информацию об альпинизме. В самый Новый год, когда семья сидела за праздничным столом, я произнёс: «В это лето пойду на Эльбрус». Не скажу, что родители были в восторге. Да и понятно же — переживают.  Зато мой друг Артём Лебедев меня не просто поддержал, но и стал участником проекта. 
— Как шла подготовка?
—  У нас в Костроме есть секция горного туризма. Обратились туда. Правда, поздновато: теорию они уже прошли.  Потому готовились в основном самостоятельно. Читали, перелопатили весь Интернет. Увеличили физические нагрузки: больше бегали, прыгали. Но без фанатизма, мы с Артёмом, в общем-то, люди спортивные. По части снаряжения советовались с теми, кто имеет опыт восхождения.
— Тут есть свои тонкости?
— Конечно. В одежде альпинистов используется принцип послойности. Удобство в том, что при смене погоды можно менять слои одежды. Первый, базовый слой — это термобелье, оно сохраняет тело сухим, второй — флисовая одежда — отвечает за термоизоляцию, и третий, наружный — куртка и штаны из водонепроницаемых тканей — защищает от ветра и дождя. А сверху ещё надеваются штаны-самосбросы с молнией во всю штанину. Жарко стало — расстегнул и сбросил.  И не надо при этом стягивать большие альпинистские ботинки с «кошками».

Где снимали «Вертикаль» с Высоцким

— И вот Эльбрус, и первые впечатления. Какие они?
— Знаете, когда смотришь фотографии или фото, то киваешь головой – да, красиво. Но это все не передаёт реального Эльбруса. Его надо увидеть своими глазами. Причем, с высоты. А прилетели мы в Минводы рано утром. Дождались открытия магазинов, купили газ (газовые горелки), и тут выяснилось, что до Терскола, куда нам надо, прямого автобусного рейса нет. А у нас тяжеленные рюкзаки. Подбросил нас на машине местный житель. Терскол — посёлок в Приэльбрусье на высоте 2200. Многие ошибочно представляют: горы — это стена, ты к ней подошёл и пополз вверх. А Эльбрус «растёт» постепенно, и на определенных его высотах расположены альпинистские лагеря. В Терсколе мы разбили палатку (заплатили за это 100 рублей), переночевали, а на следующий день пошли на водопад «Девичьи косы» (там, кстати, снимался фильм «Вертикаль» с Высоцким) и в обсерваторию, которая на высоте 3100. Эти прогулки у нас были акклиматизацией. 
— Без неё нельзя?
— Организм должен привыкнуть к высоте, к разреженному воздуху. И самая лучшая акклиматизация — активная. Поэтому мы каждый день наматывали километров по двадцать, постепенно увеличивая высоту. Рюкзаки оставляли внизу, брали с собой только термос с чаем и еду. На второй день поднялись на пик Чегет, это уже 3500. Третий подъем — с поляны  Азау на высоту 3700. Здесь как раз находятся знаменитые «бочки» — привалы для альпинистов. В них есть отопление, телефон можно зарядить, пищу приготовить.  Чаще там останавливаются участники коммерческих экспедиций. А мы заплатили триста рублей за место и ночевали в палатке — хотелось, чтоб все было по-настоящему, без поблажек. Но услугами кухни в вагончике мы все-таки пользовались.
—  А подъемниками? 
— Только раз — с поляны  Азау  до станции Мир. И то из-за сильного дождя. А так все пешком. Хотя многие поднимаются на подъемниках. А некоторые альпинисты платят деньги, и их, например, с трёх тысяч метров на высоту 4700 или 5000 поднимают на ратраках. Это такие большие трактора с широкими гусеницами. Трактор, ползущий в горы, — сильное зрелище. Но если заглохнет, то там и останется. Его просто не завести. Один такой ратрак, занесённый по крышу снегом, мы видели  на пятитысячной высоте.

Голову сдавливало, пульс учащался

— Горную болезнь «подцепили» или обошлось?
— Организм начал серьёзно реагировать на высоту где-то на четырёх тысячах с лишним. Это на Приюте Одиннадцати. Погода на такой высоте абсолютно непредсказуема, каждые пятнадцать минут может кардинально меняться: снегопад, солнце, дождь. Мы вообще попали в метель. При этом стоял кромешный туман, так называемое «молоко», когда в метре от тебя уже ничего не видно. А нам надо устанавливать палатку. Тут я и понял, что такое горная болезнь: после каждого наклона голову неимоверно сдавливало, пульс участился, начали выступать синяки. Но примерно часа через два организм привык, самочувствие улучшилось. И, переночевав, мы отправились на акклиматизационный выход на скалу Пастухова на 4700. Акклиматизация — интересная вещь:  спускаешься с этой высоты на вчерашние 4100, а тебе уже здесь совершенно комфортно. Но восхождение на вершину нам пришлось отложить.  По неопытности не рассчитали со спальниками и палаткой, и я простудился. Физиономия у меня была! Лицо раздуло, губы увеличились в два раза, выступил герпес. Ощущения — не дай Боже! Выздоровление на высоте — вещь нереальная. Там же все процессы в организме замедляются. Пришлось спуститься на поляну Азау. В аптеке, которая там есть, меня успокаивали: «У тебя ещё ничего. Сюда с такими страшными лицами приходят — мама родная не узнает».

На штурм вышли ночью

— Неужели и вершину покоряли без проводника?
— Да, на штурм мы пошли вдвоём. Сначала поднялись на высоту 4100, где остановились в неотапливаемом вагончике (все-таки стены).
Приют Одиннадцати — последнее место, где ещё можно нормально переночевать. Дальше лагерей уже нет. Из-за непогоды нам пришлось здесь задержаться. Ветер был такой, что вагончики раскачивались. Пойдёшь — пропадёшь.  И мы решили, что пойдем следующей ночью.
— А почему не днём?
— Считается, что ночью погода более устойчивая. Обычно на штурм выходят в районе полуночи. И темно там относительно, да и идёшь с фонариком. Мы вышли самыми первыми, и перед нами вообще никого не было. Семь часов без перерыва поднимались. Шли всю ночь, причём в достаточно быстром темпе. Над головой звездное небо, рядом сверкает гроза. Поднимаешься выше — гроза остаётся под тобой. Зрелище невероятное!
— Насколько подъем опасен?
— Мы старались зря не рисковать. А вообще опасностей на Эльбрусе хватает. Например, на скалах Пастухова есть такой участок  — Косая полка. Идёшь по тропочке, а внизу отвесный резкий спуск.  Не зарубишься ледорубом — уедешь вниз, и останутся от тебя одни уши. На второй Косой полке, расположенной выше седловины между вершинами (плато в четыре футбольных стадиона), уже протянуты верёвочные страховочные перила. Цепляешься за них карабином и идёшь. Но моменты, когда понимаешь, что не зря пристегнулся, были. Мои старенькие, ещё советского производства, «кошки» проскальзывали частенько. Новичкам преодолевать подобные опасные участки без веревки не стоит ни в коем случае. На Эльбрусе даже опытные альпинисты находят смерть. Прошлым летом из-за плохой погоды два гида погибли. Некоторые участки там даже называют могильниками. Как говорят, Гора ежегодно забирает до десятка жизней. Если человек угодил в трещину, считай, что пропал. Редко кого достают. Глубина там может доходить до ста метров. Но мы к трещинам не совались. И, как положено, перед восхождением зарегистрировались в МЧС, сообщили, когда планируем подъем и возвращение. Если б в определенные дни не позвонили, то нас бы пошли искать.

Весь мир на ладони

— И во сколько вы покорили Эльбрус?
— Мы поднимались на Западную вершину. Это 5642 метра. Кстати, впечатление о ее макушке, которую видишь издали, обманчиво. Это не самый «верх» Эльбруса. Самая высокая точка спряталась за ней. Что из себя представляет? Небольшое плато, на нём — камень. Поднялись туда в семь утра. На небе — ни облачка. Солнце уже было достаточно высоко и чуть припекало. И тут перед нами открылась невероятная панорама. Действительно — весь мир на ладони! С северной стороны расстилаются зеленые поля, с юга — снежные пики пятитысячников, которые сверху кажутся холмиками, и одни бесконечные горы. То, что мы испытали, — не передать никакими словами. Эйфория полная: ты это сделал!!! Обнимались, поздравляли друг друга, видео-приветы домой записывали. Я озвучил, что восхождение посвятил своей бабушке, Нине Васильевне Худяковой, которой 91 год. Она у меня замечательная!  Во всех начинаниях меня поддерживает, и от похода в горы не отговаривала.
— Спускаться полегче? 
— Как раз наоборот. Вообще матёрые альпинисты говорят, что на вершине не стоит поздравлять друг друга. Восхождение «не считается», пока не спустился. Просто на него тратится столько сил, что на спуск их порой не остаётся. И реакция уже не та. Не случайно чаще всего альпинисты погибают именно на спуске. И нам он дался непросто, хотя и занял три часа.  Было впечатление, что спускались «на автомате». Солнце припекало, снег таял, ноги разъезжались в жиже… Идёшь, идёшь, а палаток, которые были видны сверху, все нет и нет. А навстречу нам попадались многочисленные группы альпинистов — поляки, французы, наши. Как потом сказали, Эльбрус в этот день побил рекорды по количеству штурмующих. Люди наконец-то дождались хорошей погоды! Не всем же везло, как нам. Некоторые приезжали в пятый-шестой раз, а восхождение у них получилось первым.
— «Там поймёшь, кто такой…» — пел Высоцкий. Какую оценку вашей дружбе с Артёмом поставил Эльбрус?
— Все нормально. Артём — классный друг! Мы и раньше честно дружили, и на Эльбрусе не подвели друг друга. Не ругались, не пререкались. Вообще в горах не бывает «тяжело», потому что заряжен на вершину и усталости не чувствуешь. Там какие-то необыкновенные отношения между людьми. Когда идёшь на гору, то кого бы ни встретил, все друг с другом здороваются: «Гутен так!», «Хеллоу!», «Привет!».
— Михаил, что же все-таки людей тянет в горы?
— Их красота, возможность проверить себя. Там, на высоте, особенно отчетливо осознаёшь, какая же ты букашка в сравнении с природой, её мощью и величием. И вообще в горах начинаешь более честно к себе относиться. А ещё на Эльбрусе говорят: уважай Гору с её красотами и опасностями и уноси с собой все, что принёс на Гору.
— Миша, ты ведь музыкант. Какая музыка звучала там в душе и в наушниках? 
— Когда в палатке отдыхали, слушал Рахманинова и Высоцкого. А когда идешь, то не до музыки.  Тут все мысли о конкретном моменте.
— Какие у тебя планы на следующий отпуск?
— Покорить новую вершину. Возможно, отправимся на Памир. Пока же в моей жизни ничего ярче Эльбруса не было.

Алевтина НОВИКОВА.
Фото Михаила Смирнова.