Последний раз мы с Владимиром Ивановичем беседовали в его саду. Теперь же дома. Думаю, и этот разговор будет любопытным. Не терплю в своих материалах многоточия, но тут они уместны практически на каждом шагу…

— Владимир Иванович, почему ваша «контора» ведёт отчет своей деятельности с 1917 года? А как же следователи Екатерины Великой?! Не говорю уж об опричном «НКВД» Ивана Грозного…

— Дима, я услышал тебя. Потому что именно в это время спецслужба была реконструирована и объединила все в единое ядро. Раньше были и разведка, и контрразведка, и другие структуры самостоятельными. Точнее — разрозненными. А теперь смогли решать очень серьёзные задачи, возникшие в октябре семнадцатого. По сути, профессиональные, организованные спецслужбы рождены именно революцией. Конечно, в царские времена «органы» имели людей, от которых получали необходимую информацию. Покупали всех! Тайные дела вершились испокон веков. Библию почитай. Но самое главное, повторюсь: ра-зоб-щё-нность. Отсюда и соперничество и даже интриганство. Что очень мешало работе. А здесь принципиальный, революционный, в подлинном смысле этого слова, подход. Поэтому советские службы безопасности, только-только сформированные, стали переигрывать зарубежные службы, имевшие вековую историю.

— И появилась ВЧК…

— Всероссийская чрезвычайная комиссия, рождённая 20 декабря 1917-го, возглавленная Феликсом Дзержинским.

— Четыре года назад грянуло 400-летие династии Романовых. Я этого очень ждал. Думал, памятник царю Михаилу и коленнопреклоненному Сусанину на «сковородке» восстановят. Тишина. Хорошо. Решил тогда подняться с колен и со страной отметить столетие революции. Но и это событие прошло не масштабно. Я что-то упустил?

— У нас что, монархия восстановилась? Или советская власть вернулась? Сегодня ни то, ни другое праздником не является. Идея монархии была популярна при Ельцине. Ему все это втюхивало окружение, он и вел себя, как царь.

— Чего же мы тогда все остальные 364 дня в году расцарапываем себе раны: царь — Ленин — Троцкий — Распутин?

— (Отставляет чашку с чаем.) Даты, связанные с деятельностью перечисленных людей, не праздники. А вот 4 ноября, хотя с конкретным днем можно поспорить, событие позитивное во всех смыслах. Потому что с ликвидацией Смуты, с целью на разрушение государства было покончено. Другое дело, что изначально это как-то перекрывало 7 ноября. Но в итоге новый праздник прижился.

— А мнение о необходимости ВЧК до сих пор в обществе не прижилось.

— Мы зачастую оценку тех событий даем с позиции сегодняшнего дня. Весьма уютной, комфортной, с той же чашкой чая: вот, ВЧК была кровавой, забирала всех, кто под руку подвернётся. А вопрос-то тогда стоял жизни и смерти! И никак иначе. Документы, которые подписывал Керенский, работали на разрушение. Армии, производства, страны. То же самое «или-или» остро стояло и в Гражданскую, и в Великую Отечественную войну. Даже оппоненты признают, добавляя: «Да, Сталин поднял страну. Но какими методами!» А возможны ли были другие методы?! Кто плачет сегодня в Англии по тому времени, когда на разработанных сельхозугодьях появлялись мануфактуры? Под предлогом: теперь мы здесь будем заниматься шерстью, разводить овец. И вместо сотни крестьян-земледельцев появился один пастух. Куда английских мужиков с их семьями? Вон! И они стали болтаться, заниматься лихим промыслом. И тогда король издал указ: всех праздношатающихся крестьян вешать! Даже пошла присказка: овцы съели крестьян. И никто не плачет, никто не кается. Кто может замахнуться на великую Англию, на великую демократию?! Возьмем современную историю. Когда Обама прибыл в Японию, его спросили: «Не пора ли Америке попросить прощения за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки?» Нет! А когда они «по ошибке» бомбят мирное население в конфликтных зонах? Мы что же, всё время должны стоять на коленях и каяться, каяться, каяться.

— Нашумевший фильм «Матильда» повествует о внебрачной связи Николая Второго с балериной. И тут же гвалт: «Не сметь соваться в личную жизнь государя!» А вот на то как Ильич ухлёстывал за Инессой Арманд, пожалуйста, любуйтесь! Но ведь и в этом случае никто свечку не держал.

— (Вздыхает.) Раньше помимо хороших сценаристов, композиторов к съёмкам подключали серьёзных консультантов, историков. Сколько строптивого Высоцкого консультировали в «Место встречи изменить нельзя». Даже Рязанов, выпустивший много шедевров, порой чувствовал — проваливает картину. И ему приходили на помощь. А уж особенно с историческими фактами надо быть аккуратным. Насчёт же твоего примера могу сказать одно — конъюнктура.

— Вот вам набившая оскомину экранная сценка. Кирпичная, с отвалившейся штукатуркой допросная. Заводят разжалованного генерала в белом исподнем. Ага, значит на рубахе появится кровь. Следак иезуитски протягивает чай в сталинском подстаканнике: «Будешь? Нет?» и понеслось.

— Когда я, человек, проработавший тридцать лет в системе, смотрю на это, то невольно думаю: «Вы бы хотя бы какого-нибудь оперуполномоченного пригласили для консультации, что ли».

— С другой стороны, потихоньку в кино и передачах реабилитируют Лаврентия Павловича.

— Дим, вот чтобы ты понимал. У нас сплошные крайности. А человек соткан не из крайностей. Нельзя к тому же Берия относиться однозначно, используя только чёрную краску. Во-первых, ему часто инкриминируют то, что он никогда не совершал. И не мог совершить в силу своего должностного положения. Во-вторых. Вот, репрессии 1937 года. А он появился на высоком посту в 39-м. И репрессии пошли на убыль. Потому что Берия занимался реабилитацией. Годы войны. В это время Лаврентий занимался про-мы-шле-нностью! А после Победы он полностью погрузился в атомную тему. Почитай, что пишет академик Харитон. Харитон! Мы бы без Берия ничего бы не сделали. Никакую бомбу. Но всё предоставил в срок: материалы, инструменты. Причём отечественного производства. А кто сразу после смерти Сталина занялся реабилитацией?! Я ни в коем случае не защищаю Берия. Но ведь надо смотреть объективно. Это белое? Это чёрное? Но давайте объективно видеть и полутона.

— Почему же его не реабилитируют?

— Политически нецелесообразно. Хрущёв дал глоток свободы. Оттепель. А как быть с тем, что он писал Сталину просьбу увеличить разнарядку на расстрелы? А тот ответил: «Уймись, дурак!». Кто об этом говорит? Зато на полном серьёзе недавно показали интервью одного умника, где он на голубом глазу заявляет: «В Советском Союзе расстреляно полторы тысячи миллионов человек». Давайте включим арифметику. Это получается полтора миллиарда! О чём здесь говорить?

— Опять вспомнилось кино, недавно показанное, — «Гостиница Россия». Застойное время. Вся гостиница нашпигована кэгэбистами. Шагу не сделаешь. Только я как раз в то время отдыхал там по профсоюзной путёвке. И ни разу за три дня на улицу не вышел: бары, рестораны, эксклюзивные напитки. И никто не приструнил.

— (Смеется.) Конечно, система контрразведки и тогда была выстроена очень серьёзно. Но кому ты нужен? Ты фарцовщик? Валютчик? Махровый антисоветчик? Иностранный шпион? Мне, когда возглавлял управление, порой звонили напрямую знакомые: «Володь, ну сколько можно?! Выключите, наконец, прослушивающую аппаратуру, опять в телефоне странный треск!» Я отвечаю: «Если бы мы решили прослушивать, то, по крайней мере, вычистили бы тебе линию. Логично? А самое гланое — зачем это, граждане?! Нам что, больше заняться нечем? Да и сколько это стоит! И кто эту хрень будет слушать постоянно? Сколько людей надо привлечь! Президент по этому поводу сказал очень хорошо: «Слушать-то можно. Но кто это все обрабатывать будет?»

— Тем не менее в связи с террористической угрозой рука у спецслужб на пульсе.

— Да, есть мгновенная реакция на ключевые слова. В том числе и в соцсетях. А как же иначе?

— Президент США Джонсон в свое придумал версию, якобы вьетнамцы обстреляли американских военных, и это развязало им руки. Но когда подлог опубликовала «Нью-Йорк Таймс», Джонсону не позволили баллотироваться на второй срок. Этот пример привёл небезызвестный Эдвард Сноудэн. Тем самым поставив вопрос: насколько нравственно скрывать аморальные государственные тайны?

— Политика такая штука… Что-то не договаривается, где-то идет откровенный блеф. Когда по личному приказу Хрущева сбили летчика-шпиона Пауэрса, долетевшего на «недосягаемой» высоте первого мая 1960 года до Урала, мы тоже запустили «пулю». Мол, летчик погиб. В связи с чем американцы забеспокоились, зашевелились и наделали много ошибок. Другое дело, когда Клинтон клялся на Библии, что не чудил с Моникой Левински в своем овальном президентском кабинете. Да, это личностный факт. Он не затрагивает интересы страны. Но когда ты гнусно лжешь в отношении себя, а потом клянешься на святой книге… Конечно, это аморально. Ты же президент! И веди себя соответствующе. А уж если возникли последствия после такой клубнички, то оставайся мужиком.

— Владимир Иванович, а мне не хватает «вишенки», венчающей наш многослойный разговор. Пусть зимней, но которую уже можно разморозить.

— (Загадочно улыбается.) Любопытные примеры из моей службы, что ли? Перед помпезным визитом Ельцина в Кострому в 1998 году стали думать, где его официально принять? Охрана прошлась по ступенькам областной администрации: раз, два, три, четыре, пять. Не подходит. Слишком утомительно для Бориса Николаевича по медицинским показаниям. А вообще, встречали утром 22 июня в нашем аэропорту. И вдруг к Ельцину подходит его пресс-секретарь Ястржембский: «Сегодня день памяти начала войны. Надо бы возложить цветы к Вечному огню. Правда, это не запланировано». Ельцин тут же изменил график визита. А кремлёвский пул и местные журналисты уже отправились на текстильный комбинат согласно утвержденному расписанию. Завидев высочайших гостей, к мемориалу сбежались больные и медики из областной больницы. Кто-то, осмелев, спросил: «Борис Николаевич, дефолт-то будет?» Тот отрезал: «Нет! Даю руку на отсечение!» Я стоял рядом с дочкой Ельцина и Ястржембским. Они переглянулись: «Да пусть что угодно мелет. Журналистов-то нет». Вот такое отношение было. А спустя месяц долбанул дефолт.

— Владимир Владимирович посещал Кострому не единожды…

— Путин был в Костроме четыре раза. В составе делегации Ельцина, потом сам, как глава государства, проводил у нас в Дворянском собрании Госсовет по культуре. Затем Владимир Владимирович приезжал прощаться с погибшим губернатором Виктором Шершуновым. И, наконец, частный визит в Селищенский храм, где служит отец Игорь Шашков. Туда президент приезжал на Рождество.

— Хоть какой-нибудь частный момент в этом плане.

— В одной местной нашей газете как-то вышла статья под заголовком: «О чем генерал Смирнов шептался с Путиным?» И целые размышления. А дело в том, что когда расставались, президент отвел меня в сторонку: «Владимир Иванович, у одного из моих адъютантов родственник живет в Костроме. Надо бы ему помочь с работой». И все! Человек просто-напросто беспокоится о своих подчиненных. Мы с Шершуновым проблему решили.

— Вы сейчас на заслуженном отдыхе. Но ведь бывших фээсбэшников не бывает.

— Вот ты пишешь стихи. Недавно заявил, что сейчас у тебя пауза. Так ты кто, бывший поэт? Я в общей сложности в структуре был три десятка лет. Начальником управления ФСБ Российской Федерации по Костромской области стал в марте 1997 года. И поработал на этой должности десять лет до марта 2007-го. Как это повлияло? Ничего не принимать на веру. Думать, прежде чем что-то совершить. Анализировать.

Дмитрий ТИШИНКОВ.

Фото из личного архива В. И. Смирнова.