По собственному признанию Александр Аханов — «человек увлекающийся»,  в разделе «о себе» в соцсетях пишет следующее: «по сути — человек без определённых занятий, слишком многими вещами занимаюсь с переменным успехом».

В творческом кругу Аханов известен как художник со стажем, однако это не помешало ему в 59 лет написать и издать свою первую книгу под названием «Жар счастья»,  о которой и пойдет речь в нашем разговоре.

—  У каждого автора своя история рождения книги. Какой она была в вашем случае?

— Знаете, мотивацию к действию вообще трудно объяснить.  Но у меня есть  стартовая площадка — я был на выставке Ольги Швейцер, у нее есть персонаж, имя, к сожалению, не помню. На открытии говорилось, что любой желающий может сочинить и продолжить его историю. Когда я шел  с презентации,  у меня возник какой-то сюжет, дома я записал его практически без редакции.

Где-то через год появился  еще  один  — «Ручная птица», который смотрела Татьяна Гончарова, после его опубликовали. Вслед за этим Татьяна при каждой встрече говорила, что мне нужно непременно писать. Я отнекивался, ссылаясь на то, что литература — вещь серьезная, а я — человек увлекающийся. Но где-то, наверное, чуть больше года назад серьезно накрыло: какой-то рассказик пошел, еще какой-то рассказик… 

Но опять же, не шло никакой речи о книге, просто возникло желание что-то написать. Сначала это были просто наброски на листах бумаги, потом я стал набирать их на компьютере. Затем было какое-то очередное открытие, и вышло так, что Татьяна Гончарова представила меня Ларисе Сбитневой, которая только — только начала выпускать альманах «Костромской собеседник», и жаловалась, что в Костроме есть много достойных поэтов в альманах, а вот с прозой туго. Татьяна и говорит — вот тебе, пожалуйста, прозаик.

Худо — бедно, набралось три десятка рассказов на книгу.

— Наверное, ни про одну книгу нельзя сказать точно: о чем же она написана? Каждый увидит свой смысл. Но все же, о чем ваша? 

— Тут нет никакой идеи, единого концепта, это просто рассказы, которые я немного перетасовал не по датам написания. Даже литератором себя не считаю. Основная масса написана от первого лица, мне так просто удобнее. Конечно, более или менее все равно отображается собственное состояние, сердечные моменты. Кто будет читать, наверное, почувствует — есть немножечко грустная тематика навязанной разлуки, когда любимый человек все время ускользает, или не получается продлить встречу больше, чем хочется… Тем не менее,  почти во всех рассказах в финале надежда не умирает. 

—  Возвращаясь к сердечным делам: посвящение у вас следующее: Женщине — Богине и Мечте… Это собирательный образ, или все — одной — единственной? 

— Знаете, в одной единственной как раз и концентрируется собирательность. Для меня важно смотреть на женщину, я же, все-таки, мужчина. В каждом из нас есть частица божья, тот самый дух,  который держит нас в теле и в этом мире. На самом деле задача каждого — разбудить в себе бога. Может, с точки зрения христианства это звучит кощунственно, но это на самом деле так. В каждой женщине мне хочется рассмотреть, увидеть именно это.

Может быть, даже подсказать, попробовать разбудить, потому что в жизни  зачастую они сами этого не хотят. Это серьезная проблема, она существовала у философов: Соловьев, Кьеркегор, все они хотели видеть в женщине софийность, поэтому дали обет безбрачия. Трагичная ситуация, но опять же это не совсем верно — мир более сложный, и разделять его дуальным образом на черное и белое, мягко говоря, некорректно.

— До недавнего времени вам приходилось пользоваться языком изобразительного искусства, сейчас вы перешли на литературу.  И все же, какой из известных вам способов выражения самый точный?

— За все человечество как то сложно отвечать. Про себя могу сказать, что если взять вместе все, чем я занимаюсь, и сделать масштабную экспозицию – тогда, наверное, есть возможность многоязычного выражения. Я тут перечитывал книгу Николая Бондарева — есть такой уральский философ, там есть фраза: «личность  — самовыражается, индивидуальность  — самоутверждается».

— А вы собой разобрались?

— Не-а. Еще несколько жизней, тогда — может быть.

— Писателей вдохновляют совершенно разные вещи. Что это в вашем случае?

— В моем, как и вообще во всем творчестве — чувственность основной двигатель.

Мне очень важно не умозрительное или биологическое заключение, а сердце.  Мы за эту логику, за рассудок всегда пытаемся ухватиться, почему-то нам стыдно обращаться и показывать свою чувственность. По большому-то счету это тоже не совсем верный путь. Есть ум, есть разум. Иван-дурак пользовался разумом, а  сердце — наиболее верный советчик. Абсолютно не  умеет врать.

— Почему слово природа в своих рассказах вы пишете с большой буквы?

— Это как раз то воплощение субстанции, о которой мы говорим «бог». Природа, предки, отцы, матери должны писаться с большой буквы.

— Одушевляете их?

— Это не я одушевляю, это они живые. Все вокруг живое, понимаете, не бывает мертвой природы. Даже ваш диктофон…. Наверное, вы замечали, что гаджеты иногда ведут себя капризно, сопротивляется —  с ними тоже надо уметь разговаривать. Человек так зазнался, что утверждает — вселенная создана для человека. Ничего подобного,  человек как одна  из частей живых существ существующих во вселенной.

—  Давайте представим, что есть автор, который, как и вы, хочет написать свою первую книгу. С чего посоветовали бы ему начать, основываясь на своем опыте?

— Просто писать и все. Графоманство — это невозможность не писать, почему-то до сих пор этот термин считается ругательным. Я не знаю, откуда возникает это желание.

Думаю, по большому счету достаточно просто смотреть и осмыслять.

— Есть ли у вас то, что вы хотели бы сказать каждому своему читателю?

— Есть хороший афоризм Козьмы Пруткова — если хочешь быть счастливым — будь им.

Наталья МАЦУЕВА.

Фото из личного архива А. Аханова.