Певица Ирина ОЛИФЕР переехала из Костромы в Москву еще в начале 2000-х и лишила своих многочисленных друзей возможности слышать свой чудесный голос и смеяться над ее шутками. Зато этой весной о ней узнали все костромичи — после ее участия в шоу талантов «Главная сцена» на канале «Россия». В шоу Ирина не победила, зато карьера явно пошла вверх – недавно в День России она приняла участие в престижном концерте на Красной площади. Мы поговорили о жизни после «Главной сцены».
«Мне уже поздно петь, что меня бросили, а я кого-то угнала»
— На телевидение пробиться сложно? Я знаю, что ты раньше участвовала в кастингах «Голоса» на Первом канале, а потом даже почти попала в шоу талантов «Артист» на канале «Россия.
— В «Главную сцену» меня позвали только потому, что я была на кастинге «Голоса». Там я дошла до «слепых» прослушиваний, но переволновалась, и ко мне жюри не повернулось. Но осталась у них в базе. Что касается шоу «Артист»… Ты знаешь, теперь-то я рада, что там меня в последний момент почему-то сняли с эфира. Хотя тогда было, конечно, обидно. Но сейчас говорю: слава тебе, Господи, что так случилось! Если бы меня показали тогда, я бы не попала в «Главную сцену». Тем более что идея-то «Артиста» была шикарная, а вот получилось… не очень. Набрали туда каких-то странных людей.
— А ты помнишь свою первую реакцию, когда увидела себя по телевизору?
— Ужас. Всегда думаешь, что ты краше. Понимаю, что мне надо худеть. Я не хочу становиться совсем худой, но килограммов двадцать мне надо убирать, потому что по телевизору все это смотрится не эстетично и тяжело. Худеть буду правильно, у меня были моменты сидения на диетах, но потом еще больше набираешь.
— За последние лет двадцать из Костромы в Москву уехало немало хорошо поющих людей. Но хотя бы минимально известным так никто и не стал. Как тебе кажется, почему?
— Самая основная проблема – нет своего репертуара. У нас много певцов с неимоверными голосами, но дальше никто не идет, потому что все исполняют кавер-версии. У них нет программы – нечего продавать! Я сама с этим столкнулась, когда попала в «Главную сцену». Пришла к Игорю Матвиенко, и со мной непонятно было что делать. Своего репертуара нет, внешность – неформатная. И что мне петь? Да мне и возраст не позволит уже голосить: «Ты меня покинул, я тебя угнала!». Родилась идея — русская народная песня в эстрадной манере.
— У тебя образ русской красавицы, которая поет «Полюшко-поле». А на самом деле ты фанатка джаза чуть ли не с детства. У вас в Вохме был джаз-кружок?
— У нас там, не поверишь, даже был телевизор! (Смеется.) Началось все с канала MTV. В 2 часа ночи бабушка спала, я тихо включала телевизор, и когда там пели Уитни Хьюстон или Майкл Джексон… ты не представляешь, что со мной творилось. А потом я откуда-то выцарапала Эллу Фицджеральд и просто сошла с ума. Знаешь, даже когда я потом в Москве пела Аллегрову в ресторанах, у меня все равно была эта манера — джазовая.
— Ты переехала в Москву лет двенадцать назад. Почему? В Костроме стало совсем невмоготу?
— У меня все получилось как-то случайно. Хотя я с детства хотела жить в Москве.
— То есть жила в Вохме и громко говорила: «Хочу жить с видом на Кремль?»
— Я смотрела на парады на Красной площади, на эту неимоверную мощь и говорила: я буду там жить. Когда переезжала в Москву, мне подсказали: надо пойти учиться в институт дополнительного образования. У них было эстрадно-джазовое отделение. Я, наивная, думала, что меня там будут учить. Ничего подобного. Но зато было общежитие за 100 рублей в месяц. Потом я даже на вахте сидела, чтобы в нем жить…
— В общем, Москва слезам не верит.
— Это точно! Ни в коем случае. У нас в Костроме на музпеде были крутые педагоги. Но я тогда этого не ценила. Не думала, что буду на какой-то уровень по вокалу выходить. У меня был КВН, студенческий клуб, «Студенческая весна». И меня все это интересовало намного больше, чем классическая постановка вокала, которой у нас занимались. Сейчас я страшно жалею, вспоминаю всех своих педагогов, плачу, что не ходила к ним, и пытаюсь наверстать.
— Ты поешь в ресторанах. Типичный вопрос – не обидно ли надрываться, когда люди едят?
— Раньше было обидно. Но сейчас я работаю в таком формате – пою лаунж. Это фоновая музыка. Сейчас много русских песен, которые отлично переработали в джазе, даже Пугачеву.
— Ты говорила, что в ресторане и Аллегрову пела в джазовой манере. Спорим, что народ чаще всего заказывал «Императрицу», да?
— Не угадал. «С днем рождения!».
«Под фонограмму пела, сгорая от стыда»
— Признайся, быть певицей в Москве – дело выгодное?
— Это только со стороны кажется: «Ах, эти певцы зарабатывают такие деньги». Сначала надо вкладываться. Одна аранжировка песни – 100 тысяч рублей, это минимум. А костюмы! Нет, я не буду ныть, у меня, конечно, хватает денег, чтобы купить себе одежду, заплатить за съемную квартиру…
— Она у тебя, говорят, с видом на храм Христа Спасителя…
— Врут! Я уже оттуда переехала. Но у меня есть проблема: я никогда в жизни не умела себя продать. То есть не могу назвать цену. Сейчас у меня появился концертный директор, он что-то пробует делать. Посмотрим.
— После «Главной сцены» было ощущение, что в карьере произошел скачок?
— Я смотрю на вещи реально. Все забывается. Я к этому готова. То, что тебя показывали по телевизору, – это ничего не гарантирует. Завтра покажут другое шоу, других людей и говорить будут о них. С другой стороны – попробуй попади в такой проект и дойди до финала. В любом случае, было приятно поработать с такими людьми, петь с оркестром, действительно заниматься творчеством. Но я не обольщаюсь.
— В 90-е годы был анекдот, что начинающая певица у нас может общаться с продюсером только в жанре «сейчас на диван, завтра на экран». Поступали такие предложения?
— Ни разу не предлагали. Хотя могли бы, в конце концов, я уже девушка взрослая… Шучу-шучу! (Смеется.) Нет, честное слово, ничего такого не было.
— Кстати, а внешность для карьеры большое значение имеет?
— Конечно. К тому же Москва такой город, где ты должен выглядеть красиво всегда.
— Встречают по одежке?
— Не то слово. Без этого и разговаривать не станут. Меня, например, пригласили на день рождения Нины Савицкой (одна из самых известных в России преподавателей вокала – Авт.) на студию Игоря Матвиенко. Думала – ну ладно, это же практически рабочий процесс. Что, думаешь, я надела? Блузку в горох, брошь, как у учительницы, брюки. Пришла и увидела там Митю Фомина, Нюшу, Сергея Лазарева, целую плеяду нарядных звезд. А у меня брошь эта… Ну хоть бы накрасилась!
— А тусоваться – важно?
— Чтобы тебя знали, ты должна мелькать. Честное слово, в Москве половина певцов – это пускание пыли в глаза. Люди запишутся в студии, потом тусуются, сходят на afterparty, сфотографируются там, а потом выложат в «Инстаграм» с подписью: а вот я здесь со звездой такой-то и такой-то, поэтому моя цена за выступление — 200 тысяч рублей. И люди их берут. Правда, бывает, что когда этот человек приезжает и начинает петь в живую… ну, в общем, разочарование бывает.
— А тебе под фонограмму петь приходилось?
— Был концерт в Новосибирске, я туда приехала, заболела, даже говорить не могла, кашляла. Жуть. И мне перед самым выступлением записали фонограмму. Я попросила, чтобы меня на сцене поставили подальше, потому что просто сгорала от стыда. Для меня это было просто унизительно. Нет никакого контакта со зрителями – я не знаю, как наши звезды выступают под фонограмму. У них идет сплошной «плюс», а при этом на лице такая буря эмоций!
«Пыталась вспомнить все плохое, что мне сделали мужчины»
— Кстати, а в «Главной сцене» переснимали выступления конкурсантов или показывали, как говорится, что сняли с первого дубля?
— Все показывали, как есть. Был случай, когда девочка реально плохо спела. Ей судьи наговорили кучу гадостей. А потом еще и оказалось, что был брак по звуку, и ее попросили перезаписать номер. Причем понятно, что на результат это уже не влияет. И человеку, который в таком состоянии, которого раскритиковали, надо выходить и петь. Но это тоже школа.
— В «Главной сцене» многих удивило, что тебе – вроде бы идеальной исполнительнице русских песен – продюсер Макс Фадеев дал петь англоязычный трек.
— Он меня так увидел. Может быть, он и прав. Ему в моем случае не хотелось народной темы. Большинству песня «I will carry on» понравилась. Он вообще возлагал на меня большие надежды. А я в финале затрусила. Забоялась. У меня есть такое, начинаю волноваться, комплексовать, а так нельзя, потому что сразу на голосе сказывается.
— Кстати, а личные любовные переживания, когда ты поешь, важны?
— Обязательно важны. Почему с песней «I will carry on» в финале у меня получилось не «ах» – я ее не до конца прочувствовала. Там песня о том, как тебя оставил мужчина, как он тебя добивался, пытался влюбить в себя, а потом влюбил и бросил в этом огне. И ты об этом пламени поешь. У меня никогда не было ничего похожего. Я сидела, репетировала, вспоминала всех своих бывших, пыталась вспомнить все плохое, что мне сделали мужчины, и просто не могла выжать из себя это чувство!
Беседовал Кирилл РУБАНКОВ.