Место работы этой маленькой хрупкой женщины – отряд специального назначения «Гроза» УФСИН Костромской области. Коллеги – сорок бойцов спецназа. Звучит сурово. Наталья Шестерня служит здесь уже 10 лет, и именно от неё зависит атмосфера в «Грозе» и психологическая готовность бойцов к экстремальным ситуациям. Психолог в спецназе – «тайное оружие» на поле боя.

— Наталия, вас тут, наверное, на руках носят – сорок-то спецназовцев.

— Не в буквальном смысле – да (улыбается). Опекают, в обиду не дают. 10 лет служу – до сих пор удивляюсь: ни разу не попросили помочь что-то убрать, приготовить, сварить – всё сами.

— Какое первое впечатление было, когда пришли служить в отряд?

— Смешно вспомнить – командир про каждого говорил несколько слов, а я в ужасе думала: «Как я их всех запомню по именам?! И вообще, буду ли их различать?». Все в форме, коротко стриженные… А где-то через месяц не понимала – как можно здесь кого-то с кем-то перепутать? Настолько все яркие личности, настолько друг на друга не похожи, каждый – целая вселенная.

— Что в вашей работе самое сложное?

— Профотбор. Человек, который собирается служить в «Грозе», должен иметь первую группу здоровья, серьёзную физподготовку и определённые психологические качества. Беседа с будущим спецназовцем, моё решение о принятии на службу — для меня самая ответственная часть в работе. Сможет ли человек служить в коллективе, работать в «связке», в команде, насколько способен подчиняться правилам, насколько способен держать удар – на это смотрю в первую очередь. Конечно, за полтора часа невозможно узнать человека полностью. Самое основное, сущность, проявляется только в командировке (в «горячие точки» – прим. авт.) и после неё. Ещё для меня сложно давать какие-то негативные оценки человеку. Это ведь всё фиксируется, записывается в личное дело. Но работа есть работа.

— Ваш «конёк» в работе психолога спецназа?

— Подготовка к действиям в экстремальной ситуации. Ведь что такое спецподразделение? Это офицеры, способные в любое время с риском для жизни выполнять спецзадачи. У нас идут плановые каждодневные занятия для поддержания высокого уровня подготовки, в том числе психологической.

— А как сам психолог снимает стресс?

— Чем больше у человека различных интересов, способов переключения деятельности, тем легче перенести стресс. Я могу прийти домой и сшить игрушку-«тильду». Или смонтировать видеоролик. А могу и к подруге пойти поплакаться. Для женщины это нормальная реакция. Даже для психолога. Отрицательные эмоции тоже нужны, только пережить их надо так, чтобы не нанести вреда себе и другим. Конечно, проще сказать – я сильный, мне всё по плечу, загнать всё внутрь, а потом… Заболеть от этого. Это неправильно. И в этом смысле женщинам легче. Им проще выговориться, выплакаться. А мужчина обычно всё держит в себе.

— И если вашего подопечного в отряде не удаётся «разговорить», то…

— Не говорит – может, и не надо. Есть разные психологические методы, чтобы повлиять на проблемную ситуацию. В конце концов, не мне расскажет – кому-то из отряда может рассказать, поделиться, есть тут своеобразные группы поддержки. К тому же, я – не приходящий психолог, я всё время с ними, это другая ситуация. Я ставлю задачу, чтобы они раскрывались полностью. В конце концов, у каждого человека есть личные границы, которые обеспечивают психологическую безопасность.

— Но, говорят, с вами и личными проблемами делятся, чтобы получить профессиональный совет.

— Иногда. И сами парни обращались, когда в семье начинались проблемы. И жёны обращаются. Это личное. Тут надо помочь человеку осознать свою проблему, раскрыть потенциал. А решение человек принимает только сам. Однажды обратилась за помощью жена одного из сотрудников отряда, сейчас он уже ветеран. В отчаянии – семья распадалась. Было проведено несколько консультаций. Закончилось всё тем, что семью они сохранили, до сих пор вместе. Есть целенаправленная работа с семьями – например, собираю на тренинги жён, когда мужья в командировке, объясняю, что испытывает человек, возвращаясь из экстремальных условий в обычные, как помочь ему адаптироваться. Любой человек не может в один момент перестроиться на мирный лад, поэтому близким, в первую очередь, необходимо набраться терпения. Время, тепло семейного очага и дружеская поддержка – главные помощники в период адаптации.

— Я знаю, что вы до «Грозы» работали в госпитале с ребятами, прошедшими самый страшный период чеченской войны.

— Да, совместно с психологом госпиталя Ольгой Поповой мы проводили тренинги. Помню, как однажды еду в автобусе из госпиталя, наслушавшись этих мальчишек, народ толпится, ругается, ссорится. Я смотрю на них и думаю: «Даже не понимаете, какие вы счастливые! И что с другими людьми происходит, может быть, прямо сейчас. А тут силы и энергия тратятся впустую, не из-за чего». Очень многое запомнилось с того периода. Представьте, мальчик лет восемнадцати попадает в условия настоящей войны, где совсем другие законы – чтобы победить, надо действовать быстро и жестко. Весь его внутренний мир и система ценностей рушатся. Это нормальное состояние человека, попадающего в ненормальные условия. Но потом он возвращается, войны здесь нет, а он уже другой, привыкший выживать и воевать. Полученный негативный опыт самостоятельно он не может переработать – начинает пить, теряет семью, саморазрушается. А этот негатив надо обязательно переосмыслить. Помню, мы пытались с ребятами проговорить, что им могло пригодиться в сегодняшней жизни из того, что они «получили» на войне. И один вспомнил, как его полугодовалая дочь однажды начала задыхаться, и он, быстро сориентировавшись, привёл ребёнка в чувство, фактически спас дочери жизнь. Если бы он не побывал на войне – не смог бы этого сделать. Для него самого на тренинге это стало открытием.

— У вас довольно большой опыт работы психолога – в том же Центре социального здоровья, на телефоне доверия. Кто чаще обращается за помощью?

— Женщины. Во всех случаях. Проблемы детей, близких, семейные проблемы. Мужчину затащить к психологу, например, на семейное консультирование, практически невозможно. У мужчин мозги устроены по-другому, ситуацию они видят по-другому. В Костроме, мне кажется, вообще не сформирован институт обращения за психологической помощью. Люди скорее пойдут с друзьями общаться или искать советы в Интернете, чем к психологу.

— Какие сейчас у людей основные психологические проблемы, как считаете?

— Всё, что касается детей. Именно по их поводу больше всего и просят совета знакомые и знакомые знакомых. Сейчас много соблазнов, идёт настрой на материальные ценности. А ребёнку нужны не репетиторы и айпады, а внимание и любовь, мотивация на какие-то достижения. Очень быстро зависимости развиваются – алкогольная, наркотическая. Компьютерная зависимость. У меня был случай, когда я ещё работала в Центре социального здоровья, – обратились родители десятилетнего мальчика. Ребёнок вставал в 5 утра, чтобы успеть сделать все уроки, и ему разрешили играть на компьютере. Родители сами же ему его подарили, а потом начали манипулировать: сделаешь – получишь, не сделаешь – не получишь. Сложный был случай. Искали другие способы поощрения, меняли модель поведения родителей.

— За 10 лет службы в «Грозе» были мысли «Что я здесь делаю»?

— Были (смеётся). Я, как и все, проходила спецподготовку, в том числе высотную – это захват зданий, знаете, когда с этажей спускаются вниз. С высоты первого нормально спустилась. А с пятого… Встала на краю, посмотрела вниз, и коленки затряслись, поняла, что очень боюсь! Вот тут и были мысли: «Зачем я вообще здесь, что я здесь делаю?!» Представила, как иду вниз, снимаю экипировку… Как дальше служить-то, после этого? Пересилила себя. Прыгнула, спустилась, как надо.

— Какой способностью хотели бы обладать?

— Петь. Песен хороших много, а вот спеть их не могу (смеётся). Одна из старших сестёр очень хорошо пела.

— Вы младший ребёнок в большой семье?

— Четвёртый. Ещё и поздний. Ребёнок трёх мам – с двумя старшими сёстрами-погодками у нас была большая разница в возрасте. Был и старший брат. К сожалению, из всей семьи я уже одна осталась. Родители всю жизнь проработали на целлюлозно-бумажном комбинате в Соколе. Сейчас там главный энергетик – мой племянник и племянница – экономист. Отец был фронтовиком, мне на всю жизнь запомнились парады на День Победы. И было очень приятно, когда однажды, будучи преподавателем в техникуме, я повела ребят на завод, в музей, и там увидела фотографию отца.

— Вы же закончили технический вуз, а как стали в конце концов психологом?

— Если честно, вуз выбрала по принципу – первый попавшийся. После учёбы меня распределили в Красноярск, но, так как родители были уже старенькие, болели, я вернулась в Сокол. В какой-то местной газете увидела объявление о том, что в техникум требуются преподаватели, и пошла туда работать. Там-то и поняла, что мне нравится работать с людьми. От техникума поехала первый раз в Петербург, на курсы повышения квалификации. Один из преподавателей питерского вуза посоветовал мне учиться на психолога. Мне и самой всё это было уже безумно интересно. Потом уехала с мужем в Североморск, где работала на телефоне доверия, с трудными подростками, трудными семьями, занималась профилактикой наркомании – как раз тогда началась эта беда с наркотиками, в маленьких городках появились наркоманы. Получила второе высшее уже по психологии. А когда начались 90-е с сокращениями и прочим, мы переехали в Кострому. Где всё и продолжилось.

— Не хочется на родную вологодчину?

— Езжу, бываю, навещаю родных. Но Кострома очень нравится, просто обожаю этот город. Помню, когда сюда приехали, поразило количество зелени в городе. И такое небо… После севера. Мы приехали в апреле, у меня голова от этого голубого высокого неба кружилась.

— Вас легко обидеть?

— Есть такая пословица: никто не обидит, пока сам не обидишься. Если тебе что-то неприятно – проанализируй, почему человек так сделал или сказал. Если понял и сделал для себя выводы – то уже есть ли смысл обижаться? К тому же, люди, несущие негатив, обычно сами несчастны или получили негатив от кого-то ещё. Счастливые живут в другом измерении, не ругаются в очередях и транспорте, не сплетничают о коллегах.

— Дайте профессиональный совет: как вернуть вкус к жизни?

— Не терять его. А если это случилось, искать внутренние резервы. Человек любого возраста был счастлив в жизни, и не раз. Надо вспомнить это состояние. Всегда можно найти, для чего и ради чего жить. Посмотреть вокруг. Дети, близкие, домашние питомцы, друзья, работа, хобби. Найти хорошее можно в любой мелочи. Но это тоже труд – встать и идти дальше. И здесь человеку надо помочь поверить в свои силы, чтобы он сам себя вытащил. Надо любить жизнь во всем ее разнообразии.

Лариса АЛЕКСАНДРОВА,

фото Николая Суворова.

Из личного дела:

— родом из г. Сокол Вологодской области;

— образование – Вологодский политехнический институт, специальность — «электропривод и автоматизация промышленных установок»; Санкт-Петербургский госуниверситет, специальность — социальная психология»;

— звание – капитан;

— дочери 21 год.