Вопреки всем скороспелым развенчаниям советских кумиров масштаб иных с годами становится только очевидней. 10 ноября исполнилось 110 лет со дня рождения Прасковьи Андреевны Малининой, дважды Героя Социалистического Труда, орденоносного председателя передового колхоза «12-й Октябрь». В Самети, прославившейся в прошлом веке на весь мир благодаря знаменитой Прасковье, заслуги землячки не забывают. В краеведческом музее есть выставка о ней, бюст прославленной председательнице по-прежнему стоит в центре села. А самое главное – кое-кто из старожилов нет-нет да и восклицает в сердцах: «Эх, Малинину бы сюда – навела бы порядок!» То, какой великой заботницей о народе была эта женщина, знают все. А какой она была матерью и бабушкой? Нам удалось встретиться и поговорить с внучкой Прасковьи Малининой – Людмилой Михайловной Филипповой, которая живет в Костроме и более сорока лет преподает в музыкальной школе №1.

Ее многому научил второй муж

— Людмила Михайловна, расскажите вкратце о личной жизни Прасковьи Андреевны.

— Бабушка была дважды замужем. От первого мужа, моего дедушки, она ушла. Слишком разные они были люди. Он любил посидеть, выпить изрядно, поиграть на гармошке, а она — общественница, во все надо вникать, во всем участвовать. Второй муж Никандр Николаевич (она по нему Малинина) был намного старше, вдовец. Он ее многому научил, много подсказывал по части колхозных дел. Дельный, умный был человек. Но пожили вместе недолго, он поехал в Ленинград к своим детям, простудился и умер. Там его и похоронили. Больше бабушка замуж не выходила, но ей так много приходилось общаться с людьми, что думать еще о личной жизни было некогда. От первого брака – дочь Лида (моя мама), от второго – сын Лев.

— Прасковья Андреевна продвигала их как-то по жизни? По части образования, например?

— Она очень хотела, чтобы моя мама училась. А та заупрямилась: не буду учиться, не хочу! Замуж выскочила и пошла в ткачихи. Всю жизнь проработала на фабрике. А вот сын Лев окончил мореходное училище в Риге, был штурманом дальнего плавания. Его уже нет в живых. А внуков у бабушки было трое – я, брат Володя и Лариса – дочь Льва.

— И какой бабушкой она была?

— Прекрасной! Конечно, видели ее нечасто: в четыре утра вставала, возвращалась домой к полуночи. Тем не менее для меня она сделала очень многое. Я в детстве сильно заикалась – меня то ли индюк, то ли петух клевал. И бабушка – вот дальновидная-то – сказала: «Надо нам ее в музыкальную школу отдать. Там петь будет, а это помогает». Мой отец не соглашался: «Вот удумала-то!» Но бабушка настояла. Собственно благодаря ей я и стала музыкантом, уже сорок четвертый год преподаю по классу фортепиано.

— На фотографии видно, что в доме Малининой стояло пианино.

— Она и мне инструмент купила – «Иваново», и себе домой – «Березку». Это чтоб я играла для гостей. Частенько от нее слышала: «Люд, такие люди приедут! Поиграла бы, спела для них». Хорошая она была бабушка – очень ласковая, всегда обо всем расспросит и никогда не ругала. Я-то взрывная была, могла наорать на кого-нибудь, она только и скажет: «Ну что уж так-то». Голоса не повышала.

— А на колхозников?

— С алкашами, конечно, буянила, отчитывала, ах, такой-сякой, на работу не вышел. А как иначе с мужиками, если пьют.

— Что, и у Малининой были пьющие работники? Вроде, все орденоносцы.

– Всю жизнь пили в деревне. Но и работать умели. При Малининой каждый третий колхозник имел правительственные награды и медали ВДНХ.

И отругает, и заступится

— Мне рассказывали: резво мужики выскакивали из чайной, когда приезжала за ними Прасковья Малинина.

— Так, наверное, сенокосная страда была. Она за колхозные дела всей душой болела, могла и отругать как следует провинившихся. Но зато и отходчива была, незлопамятна. Заберет милиция на пятнадцать суток мужика, который трактор по пьянке бросил в канаве. Дело-то подсудное. А Малинина идет его выручать: «Отпустите мужичонку-то. И так работать некому, народу нет. А это лучший тракторист. А у него семья, дети…» И будет ходить, и добьется – выпустят.

— Малограмотная женщина (три класса образования!), а какой стратег-хозяйственник: первые картофелеуборочные комбайны и автоматические поилки скота – у нее. Зверофермы, теплицы… Откуда это у нее?

— Самородок. Недавно я услышала: «Если б Малинина жила в наше время, она стала бы миллионером». Предпринимательская жилка у нее точно была.

— Но вот хоромов, как известно, не нажила.

— Да, для себя она ничего не сделала. Ей хотели новый дом построить, а она: лучше моего дома во всем свете не найдешь.

— И что за дом?

— Да самый обычный. Одна комната большая – «зало», одна маленькая – бабушкина, кухня, коридор. Позже веранду еще пристроили. Но она очень его любила. Придет с работы уставшая: «Господи, как дома-то хорошо!» До конца своих дней спала на обычной железной кровати.

— Прасковья Андреевна знала цену своей славы и авторитета?

— Знала. Только пользовалась ими исключительно в интересах людей. А для себя, своих детей и внуков она стеснялась что-то делать. Тогда же все было в дефиците. Я иной раз начну просить: «Бабушка, мне бы сапоги новые». А она: «Ну, милая, не пойду. Ты меня как под нож посылаешь. Не пойду». А могла бы прийти в магазин: а вот оденьте меня! Никогда такого не было.

— Зато мост через реку Костромку после ее вмешательства построили.

— Я слышала об этом. Только не от нее, от людей. Много кто добивался этого строительства, не получилось. А она приехала в Москву, надев все свои награды: так и так, мост нам очень нужен. И построили.

— Она же была депутатом Верховного Совета, представляю, сколько людей к ней обращались…

– Вряд ли представляете. Придет с работы, глаза уже плохо видят, а надо кучу писем еще разобрать. И все просят: помогите! Или стучат в дверь, открываем: «Мы приехали из Мантурова, еле добрались». Или из Рыбинска. Со всей страны ехали к ней. И все со своими бедами, проблемами. Она всех накормит, напоит и спать уложит. Мама моя возмущается: «Ты же их не знаешь, вот дадут по голове спящей». А бабушка только рукой махнет: куда их отправлю на ночь-то глядя.

Любимое голубое платье — с дырками от орденов

— А как Малинина любила одеваться?

— По-простому. Пальто наденет, пуховый платок – и вперед! Ну, конечно, для съездов у нее были наряды. Самое любимое – специально сшитое голубое платье. На нем еще, помню, дырки были от орденов. Она и косметикой никогда не пользовалась. Какая есть – такая есть. Крема у нее еще водились, но ни помады, ни пудры не было вообще.

— Про заграницу что-нибудь рассказывала? Ведь часто Прасковья Андреевна там бывала.

— Только что от людей слышала. В Париже она была с делегацией, где-то выступала перед студентами. Так они потом просили: пусть эта женщина подписывает нам билеты. Что за билеты, не знаю.

— Умела она ораторствовать?

— Говорила попросту, но с пылом, жаром. В Китае такого наплела! Хорошо, что китайцы ничего не поняли. «Уважаемый мерин города» (это вместо «мэр»). И слово «хунвейбины» тоже переделала на русский манер. Наши делегаты не знали, смеяться или плакать, а китайские товарищи ее зажигательным речам горячо аплодировали.

— И певуньей была.

— Еще какой. Петь очень любила. Ее стараниями был создан колхозный хор. Выступал он не только в области, но и в Москве, Ленинграде. Очень она любила песни «В низенькой светелке огонек горит», «Калинка-малинка», «Темно-вишневая шаль». Кстати, в Доме киноактера, где они выступали, расчувствовавшаяся Нонна Мордюкова подарила ей шаль на память. Раньше и в художественной самодеятельности участвовала, в «Грозе» Катерину играла.

– С трудом представляю Прасковью Андревну обычной пенсионеркой…

– Она до конца оставалась почетным председателем колхоза, но жилось ей несладко. Последнее время сложились плохие отношения с председателем, которого на эту должность и выдвигала. Измывались над ней. «Мне бы в больницу», — попросит она. А в ответ: «Нет у нас машины». А она раньше, бывало, полную машину людей с собой насадит, если кому куда надо. И в больницу возила деревенских, устраивала. Сама она здоровьем отменным не отличалась, перенесла три инфаркта, добавился и сахарный диабет. Но никогда не жаловалась.

– Людмила Михайловна, а где сейчас многочисленные награды Малининой?

— Моя мама отдала их безвозмездно музею в Костроме – и Звезды Героя Соцтруда, и шесть орденов Ленина, и многочисленные иностранные медали. Сейчас такое время, что никому не веришь. Мы с братом пытались узнать, где они сейчас. Сказали, что в Москву отправили.

— Есть в вашем характере что-нибудь от знаменитой бабушки?

— Что вы! Такие люди, как она, бывают редко. А я – обыкновенная.

Алевтина НОВИКОВА.

Фото Николая Суворова

и из домашнего архива Л.М. Филипповой.