Недавний ремонт автопешеходного моста через Волгу вспоминается пробками, томлением в душных салонах маршруток, потерянным временем. Но история с закрытием то одной проезжей полосы, то другой длилась всего-то два месяца. Сущие пустяки по сравнению с эпохой, когда не было этого железобетонного сооружения, соединяющего берег левый и берег правый. И как-то ведь жили люди без моста! Как? Вспоминают костромичи.

Сколько людей похоронила Волга!

Евгения Васильевна Никольская – в прошлом инженер-механик по текстильному оборудованию, ныне пенсионер с активной жизненной позицией (борется с недостатками в сфере ЖКХ и т.д.):

— Наша Кострома была последним городом на Волге, где наконец-то построили пешеходный мост. Вот так на нас обращали в столице внимание. Летом с одного берега на другой перебирались на трамвайчиках, пароме, лодках, зимой – по льду. Для этого специально его наращивали, поливая водой, чтобы могли курсировать машины, в том числе и такси. Но не там, где сейчас мост, а выше, дорога жизни соединяла улицу Комсомольскую с Московской, которая в те времена считалась центральной в Заволжье. Сколько людей похоронила в своих водах Волга из-за отсутствия моста! Один из самых памятных и ужасных случаев – это гибель в 1956-м большой группы офицеров. Грузовая машина, в которой находились военные в звании от лейтенанта до полковника – человек двадцать! – направлялась из химучилища в Песочное. Может, лед плохо наморозили или что другое, но машина провалилась, и все, кто был в ней, погибли. Об этом тогда говорила вся Кострома. А весной мы ехали на самоходке (типа механического парома) на первомайскую демонстрацию. Молодые, веселые, ну, и что из того, что бедные! И вдруг самоходка останавливается, стали багром что-то вытаскивать. Бревна, что ли? Подошла поближе. Господи, боже мой! Лежат на палубе самоходки рядком выловленные утопленники – более десятка, и звезды у всех на погонах! Нервы у меня сдали, и я отошла подальше, а в голове крутилось: «Вот ведь где люди погибли. Мой отец – на полях сражений, а они – просто так, ни за что…» Самый опасный период – межсезонье, когда лед еще не встал или, наоборот, начал таять. Не всем оступившимся в полынью удавалось выбраться. У моей мамы была знакомая, имя за давностью лет не помню, а фамилия – Свешникова. Хорошая, красивая женщина лет 35, она работала билетером в драмтеатре Островского. Возвращалась с работы и почти на подходе к дому (жила недалеко от берега) утонула. Утром люди пошли на работу, а на льду ее белая шаль валяется. Как моя мама плакала…

Мужички-перевозчики

Сама Евгения тоже не раз «купалась» в студеной Волге, проваливаясь в полыньи. Был и такой случай. «У нас на правом берегу многие мужики имели свои лодки. И когда начинался ледоход, то спасали бедолаг, застрявших где-нибудь в опасном месте. Денежки за эту работу брали, но небольшие. Вот и я как-то перешла уже больше половины Волги, а дальше льда нет – течением унесло. Меня и еще двух человек посадил на свою лодку вот такой мужичок-перевозчик. И надо же такому случиться, что лодку сковали льдины. Целых полтора часа были мы в ледовом плену! Ноги у меня так застыли, что до своего Кривого переулка, когда выбрались, добиралась на четвереньках. У уж тут спасла меня мама: тетушку послала в магазин за водкой, натопила печь, растерла всю меня сорокаградусной и уложила на горячие кирпичи. И вот я до сих пор жива».

Опасности таил не только тонкий лед. Тех, кто возвращался в одиночку поздно вечером с работы или учебы с левого берега, подстерегали криминальные элементы разных мастей. И грабили, и насиловали. «Я училась на вечернем отделении технологического института. Занятия заканчивались поздно, страшно – не страшно, а домой надо идти. Нападали на меня трижды. Раз сумку отобрали (в ней ничего стоящего – ключи, вроде), а другой раз насильник сзади набросился. Хорошо что спортсменкой была, вырвалась и со всех ног к своему берегу и кричу во весь голос. Хорошо, дедушка вышел, который следил, чтоб прорубь для полоскания белья не замерзла. «Что, Евгень, опять одна ходишь?» Только тут я дух перевела. После этого случая, как ни бедно мы жили, мама отдавала последние деньги, чтоб я возвращалась из института на такси. Нет, нынешним молодым и не представить, каково жилось нам тогда без моста. А теперь вот уже и второй нужен!»

Заволжская республика

Воспоминания 78-летней жительницы микрорайона Паново Иды Федоровны Будниковой не столь драматичны и даже окрашены юмором. «Мы жили здесь без моста как первобытные, от цивилизации отрезанные. И чего я наговариваю про первобытных. Наоборот, к культуре тянулись. Зимой через Волгу, пусть и в валенках, а ходили на постановки в драматический театр. До сих пор помню, как мне понравился спектакль «У голубого Дуная». Сейчас пешком через Волгу ходить не надо, а в театры молодежь почему-то не сильно тянет… Помню, как вся река зимой была в тропинках. Мы тогда только что построили дом на Силикатном, с голыми стенами жить не станешь. Вот мы и делали заказы мастеру-родственнику из Ипатьевской слободы – то рамку к зеркалу, то тумбочку. А за готовыми заказами ходили к нему с саночками. И вовсе не казалось, что далеко. Здесь у нас была другая республика – заволжская, со своей властью и конторами. Я, например, работала в торговле, так вот: пока не построили мост, мы не имели никакого отношения к городскому торгу, у нас был свой, заволжский. Но все равно многие работали на левом берегу, тут-то было всего два завода – «Рабочий металлист» и «Строммашина». Мой муж Борис ходил на «Фанерник» пешком. Раз весной он чуть не утоп, когда провалился в полынью. Спасла доска, которую на всякий случай с собой прихватил. Среди знакомых никто на воде не погиб, а вот расскажу историю про медсестру из наших яслей. Жила она в Селище и полоскала однажды весной белье на Волге. Льдина-то оторвалась, и Настеньку вместе с бельевой корзиной понесло течением. Как в детской книжке: «Вижу льдину, а на льдине плачет бабка на корзине». И доплыла она чуть не до железнодорожного моста, только там ее лодочники сумели со льдины снять. Натерпелась же, бедная, страху». Из транспортных средств через Волгу моя собеседница вспоминает не только паром и трамвайчики, но и знаменитую «галошу». Так заволжский люд называл моторную лодку, обустроенную лавочками и небольшой кабинкой. Водил эту «галошу» Василий Кутузов. «Ой, и Васи Кутузова давно нет, и жены его нет, и Бориса моего, и жизнь теперь совсем другая». На открытие моста в далеком 1971-м Ида Будникова не попала. Торжество проходило на левом берегу, а она, стоя с детской коляской, в которой посапывал новорожденный сын, на своем берегу, наблюдала за проезжающими автобусами. Ради праздника в автобусах по мосту бесплатно катали костромичей. «Я помню, что все очень радовались, улыбались, и я – тоже».

Включали сирену – и без очереди на паром

Костромичка Вера Югова совсем немного застала жизнь без моста. «Мы переехали из Курска в Кострому в 68-м. Тогда моста еще не было, стояли только возведенные опоры-«быки». Пешком через Волгу я ходила лишь однажды – незабываемо! Вместе со своими новыми одноклассниками (седьмой класс) пошла навещать их больного товарища. Уже темнело, ветер сильный, поземка, и мы идем по льду. Начало зимы, лед уже схватился крепко, местами – прозрачный-прозрачный. В детстве же нет страха, а тут жуть накатывала. И этот прозрачный лед, и ветер, и бесконечную Волгу с бездонным небом над ней запомнила навсегда.

А летом мы ездили за грибами в сторону Волгореченска. На паром всегда была огромная очередь из машин, но мы на папином служебном «уазике» заезжали, минуя их. Просто водитель дядя Валя включал сирену. Заволжье в то время – это отдельный мир. Неповторимый, деревянный. Большие дома-пятиэтажки стали появляться много позже, когда уже построили мост. Кстати, на его открытие я не попала: мы, десятиклассники, пошли ради такого случая отпрашиваться у директора, а он нас выставил за дверь. Учеба превыше всего!

Более сорока лет автопешеходный мост служит костромичам верой и правдой. И даже становится жаль его, когда ежедневно наблюдаешь этот бесконечный поток машин, пересекающих Волгу. Но это так, к слову. А между прочим, жители Заволжья по-прежнему говорят: «Поеду в город». В центр, значит.

Алевтина НОВИКОВА.