21 августа нынешнего года жизнь поставила передо мной задачу, на решение которой потребовалось 75 дней. Ровно столько ушло на поиски незабвенной Анны Александровны Тихомировой, девяностодвухлетней жительницы деревни Шалдово Антроповского района.
Исписанная убористо тетрадь в клеточку, а в ней – рассказ о жизни и смерти простой русской женщины. Автор рукописи – Екатерина Владимировна Смирнова, медицинский работник Котельниковского ФАПа Антроповского района.
Любого пропавшего человека надо искать. На то мы и люди. И все же весть об исчезновении безответной деревенской старушки как-то особенно всколыхнула земляков. И как было не переживать за такую светлую и чистую душу.
Родилась Анна Александровна в соседней деревне Ястребино в далеком 1921 году и прожила там целых 85 лет. Все самое лучшее и самое тяжкое в ее судьбе связано с этой деревней. Здесь прошло ее детство в дружной семье, отсюда провожала на фронт четырех братьев и юного своего жениха Николая Травина. Пять похоронок держала она в руках, только брат Иван вернулся в отчий дом. А что за братья у нее были, что за братья! Кто учитель, кто летчик. И все, как один, музыкальные – и на флейте играли, и на пианино. Старший Макар был знатным гармонистом, он и ее, Анну, обучил игре на тальянке. Под наигрыши своей гармони и рассказывала мне Анна Александровна о судьбе братьев и жениха Николая: «Старший-то Макар был командиром на фронте, и убили его почти перед самой Победой. Когда провожали на фронт, то ребеночек его лежал в люльке. И когда прощался брат с ним, то плакала вся деревня». Не вернулся к своей жене и сыночку брат Николай. За год до войны поступил он в Петергофское военное училище. Последнее письмо от него пришло 15 августа 1941 года: «Жив, здоров. Как ни странно, чувствую себя счастливым. Горжусь, что с оружием в руках защищаю Родину». А вскоре в родительский дом пришло другое письмо, что их сын, политрук Николай Тихомиров, пропал без вести.
И до конца дней своих горевала Анна Александровна о погибшем женихе Николае Травине. С детства были не разлей вода и учились в одном классе. Уже тогда никто в деревне не сомневался, что быть им мужем и женой. 22 июня 1941 года Коля и Аня, как и вся молодежь, отправились на праздник в соседнюю деревню. В разгар веселья пришли взрослые и объявили, что началась война. По дороге домой Коля предложил девушке расписаться, он понимал, что скоро призовут и его воевать. А отец не позволил: «Ты еще несовершеннолетняя. И надо сначала образование получить, а потом замуж выскакивать». Играет моя собеседница на гармони и рассказывает, как последний раз видела своего жениха. Она тогда жила в селе Палкино, где училась в школе, а домой приезжала только на выходные. Коля очень переживал, что уйдет на войну, не простившись. В военкомате, располагавшемся тоже в Палкине, он попросил разрешения ненадолго отлучиться: «Я с девушкой не простился!» А Аня в этот момент тоже места себе не находила, ей уже сказали, что любимого забирают на фронт. Искала его – и не нашла. И вот брела по заснеженной улице, едва сдерживая слезы. Вдруг за спиной раздалось: «Нюра!» Обернулась – навстречу бежал Коля. Обнялись крепко. Она только и смогла выдавить из себя: «Пиши!» Последнее письмо от него пришло в 1943 году. О том, что Николай погиб от осколочного ранения, узнала уже после войны от его друга, которому посчастливилось вернуться домой. Поклялась тогда, что найдет могилу любимого. Много времени и сил потратила, но нашла. Похоронен был ее Николай в братской могиле в поселке Холм-Жирковский Смоленской области. Два раза туда ездила, навещала… Все рассказы Анны Александровны заканчивались частушками, в которых она проклинала германскую войну.
«Ой, Ястребино, неужели тебя нет!»
Самой Анне Тихомировой судьба даровала долгую жизнь. И исполнилась ее мечта – стала учительницей начальных классов. После окончания галичского педучилища много лет работала в школе в родном Ястребино. А замуж вышла «для виду» – прожила с мужем под одной крышей несколько дней, больше не смогла. Будучи человеком ранимым, жалостливым, она так и не оправилась от потерь близких людей. Работать в школе больше не смогла, получила инвалидность. Дом, в котором она проживала со своей племянницей Лидой, приехавшей из Ленинграда, совсем обветшал. И в 2006-м перебрались они на местожительство в деревню Шалдово. И все же после переезда не переставала она грустить о родной деревне и о своем разрушенном доме. Вскорости племянница Лидия заболела и умерла. Незадолго до смерти просила меня присмотреть за ее крестной. Анна Александровна не доставляла мне особых хлопот. Печь топила сама, не болела. О том, чтобы переехать в дом-интернат, и слышать не хотела. Моя подопечная очень любила природу – каждую ее былинку в деревне. Часто ее можно было застать сидящей на заброшенном улье и любующейся видневшимися вдали храмами.
Где-то 16 августа моя Нюра, как я ее звала по-простому, загрустила. Смотрела в окно, да причитала: «Ой, Ястребино, да неужели тебя нет». «Погорюет да забудется», – думала я. Даже мысли не было, что она, давно не отходившая от дома, может куда-то уйти.
А 21 августа еще издали я увидела, что калитка в доме Нюры заставлена двумя большими досками и жердью. Сердце мое, почувствовав неладное, екнуло. Бросилась в сад к улью: пусто! Пометавшись, побежала в сторону Ястребино и где-то через километр обнаружила следы ее сапожек. Искали Нюру с односельчанами до темноты, обошли всю ее родную деревню – нет нигде.
Поисковая операция – большая и безуспешная
Двое суток я бегала как таракан на жаре, думала, что все же жива Нюра, что сидит где-то под елью, плачет и зовет меня. Наверное, так оно и было. Уже обессилев, сообразила я обратиться за помощью к главе Котельниковского сельского поселения. И теперь стали искать большими силами. Все собравшиеся – представители МЧС из Галича, сотрудники полиции и просто добровольцы, садились утром на машины и отправлялись на поиски. Возвращались кто как мог, торопились по домам, ведь день осенний, как и летний, – год кормит. Сколько было выездов и все безрезультатно. Оглядываясь назад, понимаю, что сделано много промахов. Главное, во главе большой массы людей не оказалось сметливого человека, знавшего все тонкости поисковых работ. Ведь кто-то же должен был объяснить добровольцам, что каждый найденный в лесу фантик мог послужить зацепкой. Лишь спустя время я узнала, что один мужчина нашел продукты питания, оставленные на рыбацкой лавочке. Они принадлежали Анне Александровне, я ей сама их покупала. Сложилось впечатление, что сотрудники полиции участвовали в поисковой операции впервые. Никто не предложил тщательно осмотреть правый берег реки от Шалдово до Ястребино длиной в четыре километра, а ведь водоем является серьезной преградой на пути для старого человека. Не хочу критиковать огульно. Одна группа полицейских во главе с Александром Андроновым так долго и тщательно обследовала большую площадь у деревни Шильдяково, что после них идти туда было незачем. Если б так они поработали еще несколько дней, то женщину бы нашли. А еще запомнился мужчина из правоохранительных органов, которого все почему-то звали Санычем. Во время поисков он проявил удивительную настойчивость. Но, увы, настоящей поисковой операции, на мой взгляд, не получилось. К сожалению, и администрация Антроповского района не обратилась с кличем о помощи к егерям, охотникам, рыбакам. Как-никак пропал особый человек – труженик тыла, бывшая учительница, от имени президента ей ежегодно приходили поздравления.
Находиться в лесу стало моим образом жизни, туда я отправлялась несчетное количество раз – и одна, и с односельчанами. Как не скать ее такую Нюру, которая всякий раз говорила мне вслед: «Счастливого пути тебе, Катюша»! Не отступала одна мысль: грянет зима – и все пропало! Один мужчина сказал мне, что медведь утащит ее труп, зароет, и век тогда не найти Нюру. В отчаянии решила, что буду искать небольшими прямоугольниками в течение года – еженедельно. Так бы и было, если б не подсказка. Жителя деревни Котельниково Владимира Смирнова: «Анна Александровна была, конечно, неглупой женщиной, а в Ястребино она не попала потому, что дорога туда заросла высокой травой. Ниже есть другая, накатанная рыбаками, она, наверное, подумала, что это и есть дорога в деревню. И есть там хитрое местечко близ Бабьего омута, где река идет изгибом. Она могла в него упереться. Уж если там ее нет, то где еще искать – не знаю». Это было сказано 4 ноября.
«Нюра, Нюрушка – это ты!»
И вот я у тех рыбацких лавочек, где все бывали много раз. И бегу подале – к мысочку у Бабьего омута. Минут через пять увидела недалеко от реки зеленое пятно и закричала: «Нюра, Нюрушка – это ты!» На берегу лежала женщина, ее голова с густыми прядями седых волос покоилась на ажурной шапочке, которая когда-то была белого цвета. Вот и нашлась! Не зря я в этот день, как к последней надежде, обращалась к иконе Казанской Божией Матери, чтобы не было допущено набожной Нюре остаться непохороненной. Как любила она природу, как часами любовалась ее красотой. А теперь о своей любимице горевала природа – рядом с умершей стояли черные деревья ольхи, черная пожухлая крапива. Я думаю, что бедная потерявшаяся женщина умерла здесь в первую же ночь. Без горячей еды, уставшая, легла она на остывающую землю у реки, а к утру выпала холодная роса…
Похороны Тихомировой Анны Александровны состоялись 6 ноября в тихую безветренную погоду, на следующий день обрушился на землю ледяной дождь, покрывший все прозрачным панцирем. Редкостное явление! Я пробовала на вкус этот лед – он был горьким-горьким, как полынь.
