Наш край по праву гордится земляками, прославившимися на всю страну, а то и на весь мир. Не стану даже перечислять — никакой газетной площади не хватит. В связи с чем подумалось: а если подойти к вопросу зеркально? Много ли знаменитостей, связанных с костромской глубинкой не родословно, но посвятивших ей часть своей жизни? И как повлияла на их биографию наша провинция?
Издалека и надолго
Очень трогательно и метко о «временной прописке» в богохранимой сказал известный литературный критик Игорь Дедков:
«Провинцию ругают за подражание столичной моде, столичному прогрессу, за отсутствие собственных идей. Провинциала ругают за неумеренную восторженность, за то, что он суетлив и бестолков у московских прилавков, за его образ жизни, за то, что мыслит не концепциями, а отголосками. Но в слове «провинциал» есть поэзия. О провинции легко рассуждать, труднее в ней жить. Вот она, моя провинция — волжская, тихая, с купеческими рядами — с Красными, Мясными, Мучными, с Молочной горой и Иваном Сусаниным спиной к городу, лицом к проплывающим туристам, к главной улице России (Волге). С памятью об Островском, Писемском, Кустодиеве».
Это написал в своем дневнике человек, который родился в Москве, который после блестящего окончания МГУ за оттепельское вольнодумство был сослан в наши края. Который не одно десятилетие вел в Костроме плодотворную всесоюзную жизнь, став лучшим литературным обозревателем той эпохи. Которому, в конце концов, по возвращении в первопрестольную президент Ельцин предложил пост министра культуры. Игорь Александрович отказался.
Человек с ружьем. И не один
Касаемо литературы классической, всем со школы известно, как костромскую низину любил поэт Некрасов.
В тридцатых годах прошлого века сюда частенько приезжали поохотиться москвичи. Среди них был и известный писатель Новиков-Прибой. Вот что он писал своим костромским друзьям-охотникам в июле 1936-го:
«Вы, конечно, знаете о необычных проказах нашей северной погоды, которая переняла в этом году тропические замашки. У нас здесь (в Москве), как и у вас все лето стоит режим великой суши со всеми вытекающими отсюда последствиями. В печати промелькнули сведения о гибели болотной дичи — можно ли их целиком отнести и к вашим местам классических дупелиных угодий? В какие сроки надо ждать по условиям погоды разгара охот на дупелей и уток? Мне нужно это знать точно, потому что мне хочется приехать к вам на дупелиную охоту вовремя, — пожалуйста, сообщите ориентировочный срок высыпок. А позднее осенью я думаю приехать на утиную охоту».
Тянуло как магнитом в эти края и другого классика того времени — писателя Михаила Пришвина. По воспоминаниям краеведа Леонида Пискунова, впервые Пришвин приехал в низину в 1938 году, узнав о весеннем вселенском потопе от Новикова-Прибоя. Ужас что творилось! Люди хоть и привыкшие были к паводкам, но в этот раз не знали, что делать. Многие от безысходности просто молились. Через два года Пришвин приехал в низину на 5 месяцев. В апреле, когда хорошо ловилась рыба, когда утки вовсю кружили над водоемами, Михаил Михайлович с удовольствием предвкушал общение с оживающей природой. Выходил пораньше из дома и у порога ждал мужиков. Обязательно брал с собой фотоаппарат, поскольку фотоохоту любил не меньше, чем стрельбу из ружья.
Некоторые считали Пришвина чудаком. Мол, отдыхает богатый барин, наслаждается жизнью. Писатель в споры не вступал, но костромское прозвище ему очень не нравилось. Когда пришла пора возвращаться домой, свою неуклюжую лодку он подарил Николаю Семенову, у которого жил.
Про адмиралов и маршалов
Знавший суда и покруче утлых лодок дважды Герой Советского Союза, контр-адмирал Иван Папанин, тоже умудрился сквозь арктические льды пробиться к костромской низине. В сентябре 1948 года знаменитый полярник прибыл к директору Караваевского совхоза Шаумяну по своим делам. Аккурат с Рыбинского водохранилища на амфибии. После чего и отправился в низину, где славно поохотился на уток, перед этим прогулявшись по некрасовским просторам. С местными держался непринужденно, но они прекрасно отдавали себе отчет, кто перед ними! Ведь папанинская слава была сродни чкаловской. И мужики весь визит твердили вслед полярнику, как заклинание: «Ух ты, льдина-холодина, не ходи за океан. Все равно за океан прилетит аэроплан!»
Дмитрий Федорович Устинов, министр обороны СССР с 1976-го по 1984 год, Герой Советского Союза, дважды Герой Социалистического Труда, на заре своей боевой молодости также отметился в наших краях. Будущий маршал родился в 1908 году в Самаре в семье простого рабочего. Практически мальчишкой вступил добровольцем в Красную Армию. В 1923-м приехал в Макарьев учиться в профессионально-технической школе. Через четыре года, там же, получив аттестат, стал членом ВКП(б). Затем — Блахнинский бумажный комбинат, работа слесарем в Иваново-Вознесенске. В середине пятидесятых Дмитрий Федорович был министром оборонной промышленности СССР. Хочется верить, что первые шаги к военной индустрии он сделал именно на макарьевской земле.
Кострома — душа нараспашку
Родившийся в Ярославле в 1913 году великий драматург Виктор Сергеевич Розов (автор пьесы «Вечно живые», по которой снят фильм «Летят журавли») без Костромы вообще не представлял свою жизнь. После окончания школы он работал на текстильной фабрике, а с 1931 года — актером в театре рабочей молодежи и театре юного зрителя в Костроме. Через три года поступил в училище при Театре Революции. С первых дней Великой Отечественной Виктор Сергеевич на фронте. После тяжелого ранения опять же Кострома, где руководил агитбригадой.
Став признанным классиком, драматург не забывал свою вторую малую родину:
«Солнце едрено смеется из-за Волги и пропахивает своими лучами бывшую Гимназическую, а потом Школьную, а теперь родную улицу моего детства — Лермонтова». О костромичах: «Народ рослый и красивый, и умный, и откровенный, и обязательный, и вольный ум, и душа нараспашку». Виктор Сергеевич очень хотел, чтобы в Костроме появился ТЮЗ. И даже был не против, если бы театру присвоили его имя.
Мой отец в брежневское время был не последним человеком в крупной строительной организации. В ту пору серьезные предприятия нередко шефствовали над колхозами. В частности СМП-214 помогал судиславским селянам, отправляя по осени своих тружеников на уборку урожая, заготовку клеверных брикетов. Советские крестьяне в свою очередь снабжали почти задаром горожан овощами. И родитель с гордостью рассказывал, что знаменитый космонавт Владимир Джанибеков не раз спускался с небес на судиславскую землю за картошкой. Очень уж она ему нравилась! Для справки. Владимир Александрович родился далеко от наших краев, ближе к космодрому Байконур — в южном Казахстане, в поселке Искандер. Дважды Герой Советского Союза 5 раз(!) поднимался к звездам (что до сих пор является рекордом), в общей сложности проведя на орбите 145 суток. Два раза выходил в открытый космос. Откуда такая любовь к провинциальным судиславским корнеплодам?! Тюбики с космической едой стали поперек горла? Вот уж действительно: «И снится им не рокот космодрома».
Даруй мне тишь своих библиотек…
Песня «Москва. Звонят колокола!» родной для Сергея Собянина стала не сразу. Родом Сергей Семенович вообще не из среднерусской полосы. Будущий мэр столицы появился на свет в Ханты-Мансийском автономном округе в селе Няксимволь. А вот его сестра Людмила жила в Костроме. Окончив в 1975 году школу, Сергей отправился к родственнице, поступать в наш технологический институт. Поступил. На механический факультет КТИ. Учился отлично. О чем свидетельствуют красный диплом и сотрудники библиотеки имени Пушкина. По их словам, Собянин проводил в книжной мекке часы напролет. Вряд ли он штудировал стихи солнца русской поэзии, поскольку обретенная в Костроме специальность — технологии машиностроения, металлорежущие станки и инструменты. В 1989 году Сергей Собянин в ульяновском вузе получил второе высшее образование. Юридическое. Но это уже другая история.
Учился в Костроме и ныне заслуженный артист России певец Валерий Сюткин. Точнее, заканчивал учебу в, как он сам называл, «кульке» — культпросветучилище. Начинал свою карьеру Валерий в кировской филармонии. Но, чтобы стать профессиональным артистом, для этого необходимо было получить профильное образование. Хотя бы среднее. (Вспомните фильм о Валерии Ободзинском. О том, как, несмотря на свою гениальность, он мучился без диплома. Кстати, в свое время Ободзинский был приписан к костромской филармонии.) Валера же по фамилии Сюткин сначала поступил в кировское училище культуры, затем перевелся в костромское. По каким причинам? Это тайна за семью печатями. Вообще, создается впечатление, что «стиляга из Москвы» не любит вспоминать о костромском периоде своей биографии. Хотя, казалось бы, отчего? Ведь диплом в 1986 году он у нас получил с отличием!
От нескольких поклонников до аншлага
Весьма любопытно и зарождение карьеры Регины Дубовицкой. Когда Регине было 10 лет, ее семья из города Шадринска Курганской области переехала в Молдавию. А вот школу Регина заканчивала уже в Костроме. Отец, знаток древнерусской литературы, видел девочку филологом. Она же грезила о журналистике. Но прежде сама стала объектом местной светской хроники. На уроках очень скромная, стеснялась выходить к доске, предпочитая, опустив глаза, читать по-тихой книжки. Точные науки будущей ведущей «Аншлага» давались с трудом. Зато по литературе и русскому языку практически одни пятерки. Но по-настоящему Дубовицкая расцветала на переменах. Ходила с гордо поднятой головой, окруженная четырьмя поклонниками-одноклассниками. Ее так и звали: «Миледи с мушкетерами». На школьных вечерах с юной Региной творилось вообще что-то невообразимое! Однажды она явилась в сверхэксцентричном образе — в коротеньком платье со стрижкой «гаврош». И надо ж такому случиться — на вечере оказались корреспонденты костромской партийной газеты, рассмотревшие в романтической темноте еще и декольте. О чем вскоре и написали в фельетоне. Дубовицкие-старшие даже ходили в редакцию с разборками, требуя доказательств обнаженных частей тела дочери.
Требовала доказательств и выбранная профессия. Чтобы поступить на журфак, желательно было пару лет отработать внештатно в СМИ. Сначала смирившийся отец устроил Регину в газету «Молодой ленинец», затем она увлеченно работала на костромском радио под опекой Светланы Степановой. К сожалению, к счастью ли, журналисткой ныне известная телеведущая так и не стала, поступив вместе с подружками в Пятигорский институт иностранных языков. А вот свою костромскую наставницу не забыла. Когда «Аншлаг» на теплоходе прибывал в Кострому, Регина Игоревна среди толпы непременно выискивала глазами стоящую в сторонке Светлану Георгиевну. Пили чай в каюте, общались, вспоминая прошлое…
Какое-то время волею судьбы редактором «Аншлага» был наш земляк Дмитрий Курилов. Он долго не решался поведать начальнице об общих костромских корнях. Поскольку Дубовицкая, несмотря на мягкое к зрителям «Дорогие мои…», к коллегам очень требовательна и земляческие подвязки только бы мешали работе.
Сковородка для паратова
О симпатии к нашему краю Никиты Михалкова известно многим. Никита Сергеевич любит в Костроме и сниматься, и ставить фильмы. Став для нас родным, «кинобарин» никогда не уезжает из богохранимой без подарков. Последний, пожалуй, самый роскошный был торжественно приподнесен несколько лет назад на фестивале «Созвездие» — тончайшей ювелирной работы сковородка. В смысле — миниатюрная центральная часть Костромы с каланчой. Скань, кажется.
А вот актер Егор Бероев посещает Костромскую область без помпы. Зато регулярней. Здесь у звезды «Турецкого гамбита» никаких многоходовок. Все довольно прямолинейно. На машине, мотоцикле, а то и на лошади. Под Костромой, за Волгой у Егора дача, где он обожает отдыхать с семьей. К слову, впервые актеру разрешили порулить в 16 лет именно по дороге в Кострому. Сегодня же асфальта ему, коренному москвичу, мало: «Иногда с другом выезжаем в костромские леса и там месим грязь в свое удовольствие». Приятно, что именно в нашей глухомани Бероев нашел гармонию души и тела.
При жизни актриса Ия Савина тоже набиралась сил в костромской глубинке. Чтобы дышать полной грудью, квартиры в центре столицы Ие Сергеевне оказалось мало. В 1986 году она вместе с супругом приобрела дом в деревне Дорофеево. Жили в нем по 5 месяцев в году. Гуляли по лесу, удили рыбу. Объяснение сему короткое: «Удрали с мужем от московского шума». Провинциальная идилия длилась четверть века. Вернувшись в Москву окончательно, Ия Савина вскоре умерла. И похоронили ее не на деревенском погосте, а на Новодевичьем кладбище.
Если есть порох, дай огня
Завершить свой хлебосольный обзор хочется кумиром, который не устает признаваться в своих песнях: «Кострома — мон амур». Или: «Пил и в Рязани, пил и в Костроме» (кому что по душе больше). Брать интервью у Бориса Гребещикова мне посчастливилось четыре раза. Но так и не понял, что его тянет сюда. Вечно загадочный Борис Борисыч всегда умудрялся напустить тумана: «Мои предки из Костромы. Точнее из-под Солигалича. Они были задолго до появления христианства. Точно не могу сказать, где они жили, но любовь к этим местам у меня не меньше».
Что и подтвердили последние костромские гастроли БГ в середине октября. Точнее — посткриптум. Уже собравшись было в мегаполис, неувядающий Гребенщиков и сотоварищи вдруг дали на улице огня — спели несколько зажигательных песен для очумевших прохожих. Аккурат на фоне пожарной каланчи.
Дмитрий ТИШИНКОВ.
