Николай РАССАДИН, возглавляющий КГУ им. Н.А. Некрасова четверть века, уходит — 19 июня в вузе пройдут выборы нового ректора. Это, конечно, знаковое для Костромы событие – Рассадин не только самый «долгоиграющий» наш ректор и фактический создатель вуза в нынешнем формате, но и ректор тысяч костромичей, которые за эти 25 лет получили дипломы КГУ. Выпускник КГУ и редактор портала K1NEWS.RU, старательно пытаясь не сбиться на совсем уж почтительную интонацию, расспросил Николая Рассадина о его достижениях, планах и ошибках.
«Встали в шеренгу и вычерпывали воду»
— Николай Михайлович, Вы даже в «Википедии» значитесь как первый демократически избранный ректор в истории Костромы. Скажите, в 1989 году Вы сами решили избираться или, как говорится, пришла группа товарищей?
— У меня и мысли такой не было — это точно. Это решение самих преподавателей, сразу несколько факультетов выдвинули мою кандидатуру. Честно говоря, особых надежд на благополучный исход я не питал. Изменилось законодательство, и должность ректора стала по-настоящему выборной, а не назначаемой. Тогда Россия только начала это пробовать. Вот, может, по ошибке и выбрали. По неопытности (улыбается). Я же попытался использовать избирательную кампанию как трибуну для обсуждения новой программы развития педагогического образования. Я тогда уже три года занимался этой проблематикой, был ученый совет, который ее поддержал, было выступление на областной конференции.
— А Вы не опасались взять на себя ответственность за целый вуз, ведь до этого Вы были деканом «вольного» худграфа…
— Да, счастливый период жизни.
— …а стали, наверное, одним из самых молодых ректоров.
— Самым молодым ректором в России, мне было 40 лет. Конечно, и опасения были, и страшновато было. Но если взялся за гуж…
— Вам пришлось ректорствовать в 1990-е годы. Не было мыслей «ну я и попал?».
— У меня по жизни вообще особых сожалений не возникает. Были, конечно, перепады настроения, особенно в начале 90-х. Денег нет, окна битые, мусор не убран. Ни о каком облагораживании территории и речи быть не может. По ней болтаются разные хулиганствующие элементы, приходится их вытуривать, ездить с милицией на дежурства. Трубы в морозы летели одна за другой. В новогоднюю ночь ректор с женой и первый проректор вычерпывали воду в корпусе «А». Там пробило батарею, весь низ был залит горячей водой, если ее не откачать, то к утру она замерзнет. И тогда уже будет настоящая беда.
— Ректор самолично вычерпывал воду ведерочком?
— Новый год, больше никого же нет. Случайно подвернулись еще два студента, которые не уехали из общежития домой. Вахтер, сторож. И вот мы всемером встали в шеренгу и выливали эту воду за окно. Вычерпали. Выпили по стопочке за новый год и пошли домой.
— Ну, как минимум, одно достижение у Вас точно есть – трубы Вы в вузе отремонтировали.
— Мы просто с самого начала поняли, что без развития базы мы ничего не сделаем. И в первые годы было важно отремонтировать корпус «Б», ввести в строй стадион, найти место для музпеда, закончить ремонт общежития. Поменяли в корпусе «А» трубы, а в «Г» – крышу, достроили лабораторный корпус. Огромные деньги на это ушли, а спонсорство тогда не приветствовалось, хотя наши выпускники помогали. Особенно благодарен Сергею Николаевичу Самойлову (советник Президента России – Авт.), Сергею Борисовичу Косареву (в 2000-х годах – заместитель министра имущественных отношений). Спасибо за помощь областной администрации – Владимиру Ивановичу Торопову (первый секретарь обкома в 1986-1991 годах), Сергею Александровичу Тарабухину (руководитель департамента образования в 1990-е годы), Валерию Петровичу Арбузову (губернатор Костромской области с 1991 по 1996 год. – Авт.). Низкий им поклон.
— А у себя в кабинете Вы когда в последний раз ремонт делали?
— Лет семь назад.
«У нас никто никого не заедает»
— Не секрет, что смена руководства в технологическом университете закончилась конфликтом в коллективе, разными интригами и уголовным делом против ректора. Они до сих пор без него живут. Вы не боитесь, что без вас здесь тоже все развалится?
— Как говорится, страховых обязательств никто не даст. Не берусь, конечно, обсуждать «технолог», я не сильно пытался понять, что там происходило. Но мне кажется, у нас сбалансированное учебное заведение и с точки зрения направлений подготовки, и с точки зрения кадрового капитала. У нас нет конфронтации, когда кто-то кого-то заедает. Поэтому конфликта интересов быть не должно. Так что надеюсь, в нашем случае не будет таких коллизий.
— А три кандидата, которые претендуют на пост ректора КГУ, Вас устраивают?
— Они устраивают коллектив.
— Но Вы, может быть, кому-то из них особо симпатизируете?
— С точки зрения человеческой – безусловно. У каждого из них есть свои сильные стороны. Какие будут востребованы, время покажет.
— У Вас ошибки за эти 25 лет были?
— Конечно. Например, надо было чуть раньше понять, как размещать факультеты. Корпус «Б» на время ремонта был полностью эвакуирован, и тогда можно было попытаться начать структурную перестройку университета – например, создать институт культуры и искусств, театральное отделение, хореографию. Но мы пошли по пути наименьшего сопротивления – и просто вернули все факультеты в это здание. Надо было срочно нормализовать учебный процесс, потому что начинала страдать дисциплина, сыпалась успеваемость, преподаватели были недовольны. Но я думаю: может, тогда надо было перетерпеть и провести необходимые изменения?
— А разделение знаменитого соцпеда – истпеда на отдельный исторический факультет и отдельный институт педагогики – это была не ошибка?
— Нет. Если мы выбрали вектор классического образования, то, естественно, история должна была преподаваться на историческом факультете. И в то же время необходимо было сохранить такие важные направления как педагогика и социальная педагогика, социальная работа. Тогда многим казалось, что в образовании они не самые престижные… говорили: да кому это надо в классическом университете? А потом оказалось, что все наоборот.
«Если государство выделило деньги на твое обучение, надо отработать три года»
— Оба Ваших сына закончили КГУ. Не было мысли о том, что им лучше не учиться в том вузе, которым руководит их отец?
— А чего стесняться? У нас в университете хорошее образование, и спасибо детям, они в это поверили. Хотя это был полностью их выбор.
— А не было мыслей, что дети будут плохо учиться, и к вам будут бегать преподаватели и возмущаться: «А вот ваш-то…»
— Вы знаете, в хороших школах есть традиция – дети учителей учатся в этой школе. А коллектив несет за них коллективную ответственность. Потому что у педагогов до своих детей руки редко доходят. Да, помогали, воспитывали, наставляли, довели до диплома. Так что за деток тоже спасибо коллективу, но главная заслуга все-таки за ними самими.
— Ваш младший сын – сейчас заместитель декана исторического факультета КГУ. Вы были готовы, что он пойдет по вашим стопам?
— Не думаю, что он напрямую пойдет по моим стопам. Но это его решение и у него уже многое получается. Это он пошел в аспирантуру и решил работать на историческом факультете. Дальше время подскажет.
— Скажите как эксперт, почему в 1990-е многие студенты хотели заняться своим делом, бизнесом, а сейчас все хотят работать в «Газпроме» и госсекторе?
— Наверное, народ понял, что если государство не способно защитить тебя, никакой бизнес тебя не спасет. Когда намаялись по рынкам, по базарам и митингам, то поняли, что все это ничего не решает, если государство бессильно. Поэтому крен интересов в сторону государственного сектора в значительной степени связан с пониманием роли государства и гражданского служения.
— А Вы за возвращение обязательного распределения выпускников после вуза?
— Я за распределение. С достойной зарплатой и социалкой. Если государство выделило деньги на твое обучение, то хотя бы 3 года ты должен отработать. Люди не виноваты, если у тебя меняются жизненные планы, а их школы, больницы, предприятия остаются без специалистов.
«Мне просто лень кричать»
— Скажите, а у Вас в вузе оппозиция была?
— По крайней мере, ничего, что можно было бы назвать этим термином, не припомню. Да, были очень сложные ситуации, когда не совпадало мнение ректора и мнение декана или кафедры. Я вообще благодарен судьбе, что всю жизнь проработал с очень приличными людьми. Университетские преподаватели – это все-таки элита. Если ты открыт для нормальных аргументов и готов четко изложить свои, то ситуация не станет конфликтной.
— Почти все российские ректоры – это диктаторы, на этом все и держится. А Вы, насколько я знаю, по-настоящему даже кричите редко.
— Кричать мне просто лень, да и поводов особых не было. Что касается диктатора… наверное, и я в какой-то мере диктатор. Наверное. Но, если бы я был им по натуре, то вряд ли университет бы состоялся. Потому что диктатор реализует в основном свои собственные представления и идеи. А нам удалось раскрыть и реализовать потенциал людей, а этого никакой диктатурой не добьешься. Многие кафедры, многие наши научные школы возникли не потому, что я так хотел, а потому что люди сами этого хотели. Неужели их можно заставить что-то сделать?
— Среди студентов Вы считаетесь довольно демократичным ректором. А Вы сами-то – за демократию?
— За хорошую демократию.
— У нас почему-то в последнее время слово «демократия» все с какими-то прилагательными.
— Я за демократию. Но демократия без прилагательных невозможна. Она должна быть ответственной, нравственной демократией. Если демократия — это желание идти против коллективного решения, то ни к чему хорошему это не приведет. Демократия – это выслушать всех, и принять соответствующее общему мнению решение. Но ответственность – она уже только твоя.
— Когда Вы в День студента 25 января прокатились по горке на Щемиловке, не было сомнений, что для ректора это как-то уж слишком демократично?
(смеется) Сомнения были только одни: доеду или нет. Студенты – члены нашего коллектива, и я тоже член коллектива. И если у них родилась такая традиция праздновать Татьянин день, надо ей соответствовать.
— Но когда Вы на ректорском балу ежегодно прощаете тех активистов, кто сессию не сдал, это же вообще непедагогично.
— Непедагогично, конечно. Но справедливо. Просто я знаю, что люди активные, креативные не всегда успевают все делать вовремя. Завтра экзамен, а у них в голове шальные идеи организации конкурса или участия в театральной постановке. Это не потому, что они балбесы, но некий разброс у них есть. Поэтому надо дать человеку шанс спасти свое лицо. И вы знаете, мы в таких ребятах практически никогда не ошибались. Конечно, были случаи, когда кто-то из них уходил из университета, но уже по другим обстоятельствам. А большинство доводили дело до ума, получали нормальные дипломы, становились хорошими специалистами.
— Вы, видимо, многих студентов лично знаете, потому что сами преподаете.
— Да, преподаю педагогику на полставки.
— Дисциплина на Ваших лекциях, наверное – обзавидуешься.
— Не страдает.
— Кстати, а Вы отмечаете, кто из студентов на лекцию не приходит?
— Для себя — да.
— А Вы помните, как наш губернатор был студентом КГУ?
— Чему он у нас научился, не возьмусь определять. Помню его как студента, как практиканта, помню как он в «Комсорге — ПТУ» (знаменитый лагерь, где с 1970-х годов отрабатывали методики воспитания лидеров и активистов. – Авт.) работал.
— И как — хорошо работал?
— Хорошо. Он — надежный. Это, наверное, самое главное. Если где-то о чем-то договорились, если он во что-то поверил, то это, как правило, делается.
— Часто приходится звонить на мобильный телефон, просить о помощи?
— Это у нас любой ректор делает.
— Он к Вам «Николай Михайлович» обращается?
— Да. А я к нему Сергей Константинович.
«А мы – выжили»
— Если бы писали капитальную «Историю ректоров Костромы», и надо было, отбросив скромность, назвать Ваше главное достижение за эти 25 лет, Вы бы что ответили?
— Я сохранил учебное заведение. Сейчас я думаю: можно ли было в свое время не менять статус педуниверситета на статус классического университета? Ведь тогда мы в рейтинге педагогических вузов России были на 7 месте из 115. Очень хороший показатель.
— И, кстати, когда вуз стал университетом, многие в Костроме очень сильно издевались.
— Но теперь смотрите: ивановский пед — закрыт, владимирский закрыт, вологодский – закрыт. Мурманский закрыт, новгородский закрыт… тамбовский закрыт… владимирский … Целая куча очень солидных педагогических вузов была закрыта и поглощена. В ущерб той работе, которая там проводилась! А мы сохранились. Мы живы. Один мой хороший друг, ректор ярославского ЯГПУ им. Ушинского, когда мы получали статус классического университета, пожелал, чтобы этот статус не стал броней, как у Ермака, которая тянет тебя на дно. И я отнесся к этому серьезно и, как видите, не зря. Я сдаю аттестованный, аккредитованный и эффективный ВУЗ.
— После выборов 19 июня Вы себя кем в КГУ видите?
— Хорошим профессором. И хорошим преподавателем на кафедре педагогики.
— А мне рассказывали, что вы можете стать депутатом нашей областной думы на выборах 2015 года… Вы так смотрите, как будто впервые это слышите.
— В думу не собираюсь. Боже упаси.
— А еще говорят, что вас в областной администрации очень хотели видеть.
— Нет. Понимаете, у меня вся жизнь — вот здесь, в университете. И другую я себе не рисую.
Беседовал Кирилл РУБАНКОВ.
Фото Семена Шустова и Николая Суворова.