Знаете ли вы, где находится СИЗО в Костроме? Ну, конечно! Даже если судьба оградила вас  от личного знакомства с этим учреждением. В народе о нем говорят: «Тюрьма на Советской».  А вообще-то, СИЗО — не тюрьма, поскольку в нем сидят подозреваемые, подследственные, а не осуждённые. Так сказать, инстанция между свободой и тюрьмой.В следующем году этому режимному учреждению исполнится аж 270 лет.


Чугунную лестницу арестанты недолюбливали

 

Раньше это была окраина города: перелески, огороды. Строительство началось в 1778 году. Делалось все основательно, строили подобно храмам — на века. Так и получилось: два  тюремных корпуса, кирпичные стены которого метровой толщины, до сих пор исправно служат по первоначальному назначению. Там  содержатся подследственные и располагаются разные внутренние службы.

 О тюремной старине красноречиво свидетельствуют кованые решётки на окнах, арочные потолки в местной церкви, массивная чугунная лестница с ажурными перилами. Вот эту лестницу-то очень недолюбливали арестанты в царские времена.  Мало того, что спуск со второго этажа чаще вёл в карцер, так ещё стоящие на лестнице надсмотрщики занимались по неписаной традиции рукоприкладством.

Истории тюрьмы-СИЗО посвящена собранная сотрудниками экспозиция. Здесь можно увидеть массу прелюбопытных вещиц — посланий из прошлых веков. Как поведал майор внутренней службы Игорь Рассказов, занимавшийся летописью учреждения, многие раритеты были найдены на чердаке при ремонтных работах. Тут и  кандалы, старинные наручники, полупрозрачный от ветхости царский Манифест («Божией милостью, мы, Николай II, император и самодержец Российский, Царь Польский, великий  князь Финляндский и прочее, прочее…»), ведомственные бумаги, среди которых — подшивки судебных постановлений Костромского окружного суда от 1878 года.

 Особо интересны снимки заключённых позапрошлого века — провокатора Лисина, участника антиправительственной агитации столяра Удалова, ссыльнокаторжной арестантки Агафьи, экипированной в классическом женском  арестантском обмундировании. «Ничего особенного в этом бродяге не замечаете?» — спрашивает Игорь Васильевич. «Страшноват…», — отвечаю. Оказывается, у обладателя уголовной внешности выбрита только половина головы, а это знак для конвоиров: склонен к побегу. И скорее всего осуждён за убийство, поскольку на каторгу в кандалах за обычное бродяжничество не отправляли. О том, как выглядела камера для заключённых здесь в 1879 году, можно узнать благодаря рисунку писателя Владимира Короленко, одного из самых известных сидельцев этого учреждения.

 А вот у снимка, запечатлевшего начальника тюрьмы Михаила Петровича Рудакова, почти детективная история. Её принёс в СИЗО несколько лет назад его потомок: «Умерла бабушка, после неё осталась эта фотография. Она говорила, что её отец был начальником тюрьмы». До этого в семье про данный факт биографии предка хранили молчание — во избежание проблем. Между тем Михаил Петрович был личностью достойной во всех отношениях. На новое место службы в Кострому он прибыл с многочисленным семейством (шестеро детей) в 1914 году и руководил тюрьмой до 1918-го. После революции с «сатраповской» должности был смещён и в дальнейшем смог работать только дворником. Удивительно ещё, что не попал под репрессии. Спасли Рудакова, похоже, два обстоятельства. Во-первых, его сильно уважали не только коллеги, но и заключённые, во-вторых, одна из дочерей была замужем за офицером НКВД. Умер последний из «царских» начальников тюрьмы 5 июля 1941 года. Как гласит семейное предание, он тогда уже тяжело болел, не вставал, но прослушав речь Сталина  по радио, помолчал и произнёс: «Мы победим».

   

Когда-то тюрьму охраняли пять человек

 

Почти не верится: изначально штат сотрудников тюрьмы насчитывал всего 5 человек. А тех, кого охраняли надсмотрщики, было порядка ста. Согласно исторической справке, содержались в тюрьме в основном пересыльные арестанты, каторжные. В 19 веке количество работников увеличилось до двадцати. Сравним: в настоящее время в штате СИЗО 124 аттестованных сотрудника (те, которые носят погоны) при лимите в 250 заключённых.  На одного сотрудника — два подследственных. Как же раньше надсмотрщики-то управлялись? Неужели арестанты были более смирные? Ан, нет. Просто в отличие от дня сегодняшнего в те глухие времена жизнью и бытом арестантов практически никто не занимался, и на территории тюрьмы они  были предоставлены сами себе. Главное, чтоб не сбежали — вот и все.

 

Вопрос стоял так: кормить арестованных или сотрудников?

 

О том же, как обстояло дело с правами заключённых в советский период и какие испытания выпали на СИЗО в лихие девяностые, нам рассказал полковник в отставке Владимир Николаевич Сафонов, возглавлявший работу отдела исправительно-трудовых учреждений области в те времена. По его словам, у подследственных, находящихся в СИЗО, нарушались конституционные права — они лишались права избирательного голоса и в выборах не участвовали, несмотря на то, что судом их вина ещё  не признана. Как самые тяжкие для учреждения вспоминаются Владимиром Николаевичем поздние перестроечные и девяностые годы. Это и страшная перенаселенность, скученность: при лимите на 350 человек содержались в СИЗО более 750 подследственных. «Были трёхъярусные койки. Спали по очереди или даже на полу. Это сейчас норма не менее четырёх квадратных метров на человека в камере и лимит 250 арестованных на учреждение — и принять больше никто начальника не заставит. Все здесь было прокуренное, закопченное, а теперь проходишь по СИЗО словно по пионерскому лагерю. Чистота, порядок. И даже курящие сидят в отдельных камерах от некурящих».

И все же опасней «перелимита» в девяностые было недофинансирование. Финансовая система в стране практически рухнула, и СИЗО получало примерно треть от положенного. Вопрос тогда стоял так: кормить арестованных или сотрудников? И он всегда решался в пользу первых. Потому что арестованные не могли сбегать в магазин за продуктами или в свой подвал за картошкой, да и родственникам порой им нечего было принести. Начальник СИЗО сам объезжал базы и хлебозавод, чтобы дали продукты в долг. Надо отдать должное властям города и области — шли навстречу, помогали как могли. Все понимали: голод заключённых допустить было нельзя! Ситуация изменилась лет пятнадцать назад, когда Россия взяла на себя обязательства по соблюдению прав осуждённых и арестованных.

Побег

      Всех интересует, а были ли побеги из старинного тюремного замка. Были — и в царские времена, и в последующие. Но новейшая история костромского СИЗО свидетельствует только о попытках побега. Один арестант стал сильно жаловаться на зубную боль, а когда его повели в соседнюю стоматологическую поликлинику на Осыпной, то бросился к поджидавшей его машине сообщника. Но конвой не сплоховал, и беглец был возвращён в камеру. Случались истории и с поддельными документами, когда из пачки «Примы» получалось удостоверение адвоката. Но теперь это все позади. На входе в учреждение с год как установлена новейшая видеометрическая система, которую уж никак не обманешь, распознает даже подмену близнецов.  Ни гипноз, ни липовые документы, ни другие уловки задумавших побег не помогут. Ничего не поделаешь: чем современней техника, тем меньше тюремной романтики.

 

Алевтина НОВИКОВА.


Фото Николая Суворова.

Ваша новость успешно отправлена!
Это окно исчезнет самостоятельно через 3 секунды...