Многодетная Наталья Муромцева мечтает, чтобы у каждого ребенка была своя кровать.
11 сентября 2015 года исполнилось ровно 20 лет, как многодетная мать Наталья Муромцева, бывшая ткачиха и внучка ветерана Великой Отечественной войны, стоит в городской очереди на получение жилья. А пока вдесятером обитают в двухкомнатной хрущевке, которую иначе чем нора язык не поворачивается назвать.
Нас дразнили: детдомовские уроды!
Наталье – 43 года, высокая, статная, круглолицая, симпатичная. И донельзя вымотанная. Детдомовка, у которой судьба и близко не стояла с успешной «рабочей» биографией Катерины из фильма «Москва слезам не верит». Многие из Натальиных одноклассниц по интернату, помаявшись, побарахтавшись на дне жизни, свели с ней счеты. «Каюсь, и у меня бывает такое состояние, что взяла бы да повесилась. Если б не дети… Мы же, детдомовские, живем без поддержки, никому не нужные». Наталья говорит, что не пьет (разве что по праздникам – пару рюмок), не курит (и курение старших детей не одобряет). Впечатление безропотной жертвы не производит – крепкое словцо за ней не заржавеет, и если начнет защищаться – то держись. Воспоминания о детдомовско-интернатном детстве заслуживают жалостливой музыки из «Генералов песчаных карьеров». «Я же на тумаках выросла. Стоишь у интернатовского забора, смотришь на улицу – кто в нос даст, кто камень бросит. И дразнили нас постоянно: «Детдомовские уроды!». У Натальи были отец и мать, но их лишили родительских прав. Добродетелью и трезвым образом жизни они не отличались. Ее опекуном стала бабушка, забиравшая внучку по выходным в свою двушку на Текстильщиков. Там и тогда был настоящий муравейник. Дед, бабушка, две дочери, одна из них – Наташина мать, лишенная родительских прав, внуки… Когда теперь Наталья видит на проезжающих машинах слоган «Спасибо деду за Победу!», то вспоминает, как прятались вместе с бабушкой от своего деда-фронтовика. В пьяном виде он колотил всех, не разбирая. Нет, не осуждает. Дед дошел до Берлина, был минером, домой вернулся контуженный. Как выпивал, то начинал кричать: «Немцы! Фашисты!» и кидался на того, кто рядом. У Аксенова Бориса Лукича имелись серьезные награды, в том числе два ордена Красной Звезды. Когда-то ими играли внуки и затеряли, но все подтверждающие бумаги сохранились. Дед как ветеран войны стоял в жилищной очереди, но до времен, когда фронтовикам и вдовам стали активно давать квартиры, не дожил. Бабушка вскорости ушла вслед за ним.
Личная жизнь и квадратные метры
Наталья, к тому времени многодетная мать, перебралась из общежития в двушку, где всегда была прописана. Личная жизнь у нее богатая, но незадавшаяся. От первого мужа родила четверых детей, развелась. Он уже шестнадцать лет отбывает срок за колючей проволокой, осталось еще четыре носа. От второго мужа – двое детей. Но его уже нет в живых, скончался скоропостижно. Про ее вражду с бывшей свекровью рассказывал даже Андрей Малахов в программе «Пусть говорят». Там Натальино бельишко и шкафы со скелетами изрядно потрясли, но, вернувшись из Москвы, она отсудила на двоих деток по 1/8 квартиры свекрови.
Но жизнь продолжалась, в том числе и личная. От незарегистрированных отношений с состоятельным господином женщина родила еще сына. После генетической экспертизы сомневающийся отецвыплачивает фиксированные и очень скромные алименты. В сухом остатке – взаимная неприязнь. И, таким образом, у Натальи Муромцевой – семеро детей. В жилищной городской очереди, в которой стоит с 1995 года как многодетная, подвижки произошли не вперед, а назад. «По старым бумагам была четыреста какая-то, а сейчас уже семисотая. Потому что в нашу очередь перекинули всех – и матерей-одиночек, и малоимущих. Стала общая очередь, и нам ничего не светит». В ожидании туманного расширения жилплощади дети от первого брака стали совершеннолетними и сами уже обзавелись ребятишками. «Мне говорят, что на них теперь ничего не положено, так как они уже взрослые. Но они же стояли и стоят в этой очереди!» В настоящее время в двухкомнатной квартире вместе с Натальей проживают 21-летняя дочь Галина с новорожденным младенцем (она – мать-одиночка), 18-летняя Мария – инвалид по психическому заболеванию, школьники Женя и Света и трехлетний Алеша. Но это еще не все – из-за нестабильных заработков у частников пришлось уйти с квартиры и поселиться у матери Сергею с семьей. Расклад таков: в одной комнате – Галина с младенцем, ее брат с женой и сыном, в другой – Наталья с четырьмя детьми.
Легко сказать: выбросить
Много чего в жизни видала, но такое впервые. Уже после получасового пребывания в квартире поняла, что задыхаюсь. Кислорода катастрофически не хватало. И откуда ему взяться, если все пространство заставлено коробками, коробушками, мешками, пакетами, отовсюду свисает одежда. Не квартира, а нора, где нужно проползать и протискиваться. Моя попытка заглянуть на кухню закончилась ничем, побоялась, что на меня вот-вот обрушатся загромождающие проход коробки. Многие наверняка видели телевизионные сюжеты о принудительном освобождении квартир от барахла, которое хозяева собирают по помойкам и складируют. У Натальи в коробках – всевозможная одежда. Нет, она не собирает ее в мусорных контейнерах. Это вещи, оставшиеся от старших детей, а еще те, что дают знакомые, церковь и социальные службы. Вещей чересчур много, они съедают кислород и здоровье, загораживают свет из окон. Женщина с тремя детьми спит на полу, нет, не на матрасе, а как раз на мешках с барахлом. Рядом в кроватке с перильчиками – младший. Говорю: «Наташа, вам без сожаления надо выбросить половину коробок, и станет просторней!» – «Да пыталась я, но никак руки не доходят, тут же нам надо субботники устраивать». И тут же готова спорить: «Легко сказать – выбросить. Вот пришел сын: «Мам, Никитка из одежды вырос. Мы коробки открыли, покопались и что-то нашли для ребенка. А если вынесем на помойку, то нечего будет открыть и найти. Приезжали тут из опеки, возмущались, что обувь у нас в мешках. Говорю: «Понимаете, у нас десять человек, и сколько же пар обуви должно стоять в ряд в прихожей! У нас и без этого не пройти».
Из-за тесноты дерутся и ссорятся
Женя на семиклассника не тянет: маловат, вид нездоровый, темные круги под глазами. Его свет в окошке – ноутбук. Находится на индивидуальном обучении. Младшая Света – тоже. Но с ней я не встречалась – не загнать домой с улицы. «Им, конечно, в такую тесноту не хочется. От этой тесноты все дерутся и ссорятся. Галина, когда училась в техникуме, уроки в туалете делала – больше негде!» В борьбе за улучшение жилищных условий Наталья Муромцева обила пороги городской администрации, была на приеме у губернатора, ездила в столицу в приемную президента. Город ей говорит: жилые помещения предоставляются детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, по окончании их пребывания в образовательных учреждениях, а вы к вышеуказанной категории граждан отношения не имеете. Визит к губернатору в 2012 году воодушевил: многодетную семью за №1 поставили на учет нуждающихся в получении жилых помещений Костромской области. Время идет – дети растут, квартиру не дают. Из управления президента РФ ответили, что проблема многодетной Муромцевой в компетенции субъекта Федерации, т.е. администрации Костромской области. Она и судилась. Один суд вынес решение о предоставлении жилья размером в семьдесят с лишним квадратных метров. Вышестоящий суд его отменил.
Я своих детей не бросила
Наталья молодая еще женщина, но из-за вечной нервотрепки начались проблемы с давлением и сердцем. «Понимаете, вместо того, чтобы нам помочь, только хамят да упрекают: «А ты думала головой, когда рожала? Если не можешь обеспечить, зачем нищету плодишь?»
— И что отвечаете?
— Что не для них рожала. Я своих детей не бросила, и как могу их содержу, в детдом не сдаю. Худо-бедно и образование какое-то получили. Если бы вы знали, как я устала! Меня все время дергают, пугают, оскорбляют. Хоть бы раз по-человечески позвали на какой-нибудь День матери, сказали бы спасибо, что такую семью тяну. Нет, только хамство и угрозы, что придут с нарядом, вооруженным автоматами, и заберут детей.
— Ваша семья считается неблагополучной?
— Не считается! Никто не состоит на учете в инспекции по делам несовершеннолетних – ни Женя, ни Света, ни Леша. Старшие сыновья стояли, потому что клянчили постоянно у магазинов на «киндеры». Зарабатывала я на фабрике мало, хоть и в две смены вкалывала. У мальчишек одни сапоги на двоих были – в школе постоянно над ними смеялись. Сейчас, конечно, живем мы скромно, но не бедствуем.
— Вам жаль своих детей?
— Очень! Так хочется, чтобы у каждого была своя кровать и место, где можно спокойно делать уроки. Я сейчас даже учителя не могу позвать в дом, потому что стул поставить негде. А себя я никогда не жалею, и все, что есть, трачу на детей. Сама же перебьюсь, похожу и в обносках.
— Довольны, что у вас большая семья?
— С одной стороны, довольна и рада. Я их люблю, и они меня любят, жалеют. Но если бы вернуть все назад, то я бы ни одного не родила. Ни одного! Потому что наше государство того не заслуживает. Для чего? Чтобы они скитались? Обозленные выросли и преступниками стали?
Двадцать лет в очереди на жилье – это впечатляет. Сойдутся ли для многодетной семьи пазлы из остатков социальных гарантий в узор со словом «квартира», так и неизвестно. Конечно, проще откупиться благотворительной одеждой. Не в ней нуждается семья! Да, не отличники и не победители олимпиад растут у многодетной матери, но это граждане нашей страны, которую защищал их прадед-фронтовик.
Алевтина НОВИКОВА.
Фото Николая Суворова.