Николай Алексеевич и Галина Александровна Голышевы из Апраксино вместе уже более 60 лет. Сейчас хозяйством занимается 89-летний глава семьи – варит обед, стирает. Конечно, помогают дети, живущие отдельно. Ведь 87-летняя супруга почти не видит, болеет. Но Николай Алексеевич уверен, что главный секрет семейного счастья – любовь: «Как Валентина Толкунова пела «Полюблю – так навсегда!» Дал бы Бог нам еще одну жизнь – никого бы не стал искать, опять бы на Гале женился!»
Сначала была война
На фронт семнадцатилетнего паренька мобилизовали в сентябре 1943 года, он попал в пулеметный батальон. Сначала шесть месяцев обучали на курсах под Вяткой. «А потом нас, 600 человек, повезли на фронт. Доехали до станции Бологое, высадили, сказали, что пойдем под Ленинград. Но через пару суток объявили, что будем воевать на 1-м Белорусском фронте в районе города Остров Псковской области. В эту часть отобрали 120 ребят.
За нами прислали двоих офицеров, и мы отправились в дальний путь. Была июньская жара, а мы в теплых гимнастерках, штанах с шинелями, в тяжелых ботинках. Нам выдали сухой паек – хлеб, сало. Его мы съели за три дня. Шли девять дней – через поля, леса, болота. Шли мы к месту, где должен был находиться продсклад. Но когда дошли – там ничего не было, только крапива. Да черные обгоревшие остовы печей. В одном месте встретили воинскую часть. Артиллеристы дали нам ячменя, которым кормили лошадей. Его надо было парить».
Когда солдаты пришли на место дислокации, оказалось, что у всех от жары слезла кожа с ног. Все 120 человек оставили лечиться в медсанбате, расположенном в лесу. «Вечерами каждый грел котелок воды, потом ноги смазывали мазью Вишневского. Через три дня проверял врач, как заживает». Когда подлечили, солдат отправили на передовую. Но сначала форсировали широкую реку. Для этого каждому выдали два надутых воздухом пузыря, их надо было надеть как жилет. Николай Алексеевич рассказывает: «Я их сбросил, а сержант – ругаться: «Потонешь!» Я говорю: «Да я в реке с пяти лет, отлично плаваю!» Переплыли реку, Николай зашел в лес, смотрит горы ящиков, раскидал их, в одном нашел большой шмат сала. Принес однополчанам: «Ешьте!»
Ранили при попытке взять языка
На войне Николай был ранен дважды и очень тяжело. Первый раз в Латвии, когда освобождали город Валка. «Накануне мы отбили атаку двухсот немцев, а нас было всего 70 человек. Потом нас перебросили на другой участок. И сразу командование поставило задачу – взять «языка», чтобы определить, какая немецкая часть стоит здесь. Нас было 25 человек. В эту группу включили и меня.
Обычно меня раньше никуда не посылали – пулеметчиков берегли. А в этот раз дали автомат, и я с ребятами на рассвете пошли лесом. Выходим на огромную болотистую поляну, посередине которой стоят два огромных стога сена. Идем мы по колено в грязной жиже – никто не стреляет. Подошли к траншеям у леса. Там оказалось проволочное ограждение, а у нас ничего нет, чтобы его перерезать. Немцы подпустили нас к нему, и вдруг пулеметные, автоматные очереди. Всех как косой срезало. Я поднял голову, посмотрел направо, налево – никто не шевелится. Думаю: «Сейчас меня фрицы проткнут штыком». Они наших солдат часто так истязали и сжигали. Потому у каждого из нас на этот случай была с собой граната, если что – подорваться, чтобы не издевались!
Думаю, один я жив, что делать? Гляжу, а старшина, который нас вел, зашевелился и сказал мне: «Ползи назад». Он пополз, и я рядом. Старшина мужчина был крупный, на голове была каска, на солнце видно. А я – маленький, весь вжался в эту грязь, ползу. Тут на счастье один стог от мины загорелся. Думаю, хорошо, дымовая завеса спасет. Сержанта все-таки убили, он только ойкнул. А я заполз за стог и скатился в воронку. Немного отдохнул, опять ползу. Рядом со мной просвистел снаряд. Мне тогда по колено перебило правую ногу. Она до сих пор ничего не чувствует. Тут меня в нашу траншею втащил старший лейтенант, я ему и рассказал, что все полегли».
Расстрелы изменников Родины
Николай четыре месяца пролежал в госпиталях, сначала в городе Остров, потом в Риге. Затем парня выписали в запасной полк, а через три недели его послали в саперную часть. «Там мы изучали фугасы, различные мины, проволочные заграждения. Однажды нас командир выстроил и говорит: «Ребята, наверно, живы будем, война к концу идет. Может, больше не попадем». А войска уже к Берлину подходили. Мы учились и строили себе баню. Вдруг тревога, весь полк выстроили и повели к ней.
Видим, там выкопана могила, нас построили буквой «п». Объявили: «Вас построили, чтобы видели расстрел изменника Родины». Оказалось, поймали латыша-дезертира. На юге Риги у него был хутор. Он с передовой туда сбежал. Высокий такой мужик, руки у него за спиной связаны, стоит и плачет. Его ударили пистолетом по затылку, столкнули яму и выпустили автоматную очередь. Второй раз мы видели расстрел дезертиров через несколько дней. В нашем полку служили зеки, тогда был призыв «Кто хочет искупить свою вину кровью – идите на фронт». Но эти три уголовника сбежали и начали у нас подворовывать – фуфайки, шинели, а потом убили сержанта. Их нашли среди местных жителей, разбиравших разрушенный мост. Они матюгнулись по-русски. Потом их расстреляли».
С поля боя вывозили на собаках
Второй раз Николая ранили при освобождении прибалтийского порта Либава. «Был февраль. Мы отбили две атаки немцев на болотах. На рассвете опять атака. Первыми фашисты старались уничтожить пулеметчиков. Поэтому после двух очередей нужно было перебегать на другую позицию, чтобы не попала мина. Я побежал, но запутался в проволоке, проложенной по траншее, упал, и мне перебило ногу миной.
В глазах у меня все пожелтело. Мне мой напарник туго перетянул артерию на ноге ремнем и оттащил меня в землянку. Лежу, все тихо, вокруг мертвые – наши и немцы. Я знал, что недалеко проходит шоссе, и решил ползти туда, чтобы подобрали. Восемь часов я полз. До асфальта добрался, уже было темно. Мне повезло, что недалеко на поле в воронке сидели два артиллериста. Снаряды ложились рядом, я скатился в канаву и потерял сознание. А солдаты увидели меня и сообщили своим, что здесь раненый. Я очнулся, вижу, что меня везут на санках собаки. Я испугался: «не немцы ли?» и снова потерял сознание. Очнулся в медсанбате, на операционном столе, мне ножом разрезали масхалат, брюки. Врач спрашивает: «Что, дружок, замерз?» – «Да, замерз».
Он мне принес в кружке граммов 50 спирта: «Выпей, согреешься!» Ранение было тяжелым, я потерял много крови. Мне сказали: «Отвоевался». Отправили медэшелоном в Свердловск, ехали шесть дней, только ночами. В госпитале пролежал шесть месяцев, на Урале и встретил победу. У Николая Алексеевича 17 наград. Самые памятные – орден Отечественной войны 1-й степени и медаль «За боевые заслуги».
Присмотрелся и женился
После войны молодой фронтовик вернулся в родное Мисково. «В 1950 году стали строить четвертую очередь Горьковской ГРЭС. И население, проживавшее в зоне затопления водохранилища Горьковской ГЭС, подлежало обязательному переселению. Я купил старый дом в деревне Заречная Апраксинского сельсовета, пол новый настлал, рамы поменял и переехал сюда жить». Рукастого парня, умевшего и столярничать, и работать по металлу, попросили покрыть крышу нового дома у реки. Николай согласился, как-то в перерыве отдыхали, а напарник и говорит: «Тебе уже 25 лет, пора жениться». Он ответил: «Дом сделаю, потом и женюсь!» А напарник посоветовал: «Присмотрись к дочери хозяев, семья хорошая, степенная, и девушка видная, работящая!» «И вот я пока крышу крыл, пригляделся. Ко мне молодежь местная часто просилась в мой дом, чтобы отпраздновать День урожая. На одной из таких посиделок Николай разговорился с Галиной, встречались полгода, а в августе 1953 года поженились.
«Мне было тогда 25 лет, а Гале – 22 года». Хотя парень после войны получил вторую группу инвалидности, он добился того, что его перевели на третью, рабочую. Он работал в пожарной охране, а потом и трактористом на гусеничном тракторе, был бригадиром. Галина Александровна работала дояркой, потом на молокозаводе, оператором газовой котельной. Натуральное хозяйство было подспорьем многодетной семье, здесь подрастали трое детей – старший Сергей, дочка Любовь и младший Александр. Все было отлично, все работали, учились.
Беда подкралась незаметно. Старший сын – семнадцатилетний красавец, кровь с молоком, закончил 10 классов и поступил в Костроме учиться на крановщика. И послали первокурсников в колхоз. Работали на уборке льна. Все ребята в группе были городские, а Сергей умел все. «Его и заставляли на возах стоять, накладывать. Набросал он высокий воз, и вдруг трактор тронулся. Видимо, молодой тракторист не поставил его на «ручник». Сергей с огромной высоты упал спиной на прицепную серьгу. Он мне потом рассказывал: «Было так больно! Едва сдержался от крика!» Через некоторое время он мне сказал: «У меня болит нога». В медпункте сказали: «Пройдет». Когда его вызвали в призывную комиссию, я пошел с ним в военкомат, рассказал, что сын обижается на ногу. Его врачи осмотрели и отправили в областную больницу. Там лежал почти 8 месяцев, врачи провели 7 консилиумов. Обнаружили на позвоночнике шишку, оказалось – саркома. Сын умер в том же 1972 году».
Супруги содержали живность, корову, куриц, овец. Николай Алексеевич рассказывает: «У меня даже есть грамота, что в 1977 году я сдал 500 килограммов баранины. Это был самый высокий показатель по Апраксинскому сельсовету». Труженики Голышевы всегда были на хорошем счету.
Светлана ГАПОНЮК.
Фото Николая Суворова.
№28 (686) от 13.07.2016.
