Наука — дело тонкое

-Николай Васильевич, а что же происходит с лосеводством?
— Происходящее на самых верхах — а наш НИИ сельского хозяйства подчиняется федеральному агентству научных организаций (ФАНО) в Москве — я судить не берусь.  А вот до низов доходит так называемая оптимизация и менеджерское управление наукой. Да, допускаю, что перемены нужны, но нельзя же сбрасывать со счетов человеческое отношение к сотрудникам и  выхолащивать саму суть научного труда. Учёный не может работать строго по указке! Им нельзя руководить административными методами! К счастью, в своё время мне посчастливилось трудиться под началом людей, по-настоящему любящих и созидающих  науку. 
— Это о ком?
— Прежде всего о Всеволоде Львовиче Бианки, племяннике знаменитого писателя-натуралиста. Чудо человек! Вот на кого я всегда хотел быть похожим. Как-то я оказался в командировке в Сыктывкаре и по своему любопытству заглянул в тамошний университет, где и познакомился с Всеволодом Львовичем, заведовавшим кафедрой биологии. Разговорились, и он пригласил меня поработать над созданием у них зоологического музея. Я и согласился. Кстати, там мне, выпускнику охотоведческого факультета Кировского сельхозинститута, очень пригодились знания таксидеримии, которые получил в Костроме у самого Тяка. ( Владимир Андреевич Тяк-лучший таксидермист нашего края,сотрудник Ипатьевского музея-заповедника. Созданная им коллекция чучел зверей,птиц,рептилий,амфибий и рыб стала основой создания музея природы-автор)

Но речь о другом. Знаете, как Бианки проводил заседания кафедры? Приглашал абсолютно всех сотрудников, включая  лаборантов. Сам, а он такой крупный грузный, усаживался  на огромный подоконник, брал сигарету в зубы («Уж извините, я покурю») и начинал по очереди спрашивать у собравшихся мнение по обсуждаемому вопросу. Причём сначала его интересовало мнение простых лаборантов, а уж потом аспирантов и преподавателей. Даст всем высказаться и осведомляется: «У кого-то ещё возникли соображения?» Почувствовав, что коллеги начинают повторяться, произносит: «А теперь попробую дать общую формулировку всему, что вы сказали».  Но и тут заканчивал непременным вопросом :»Я правильно сформулировал?»  То есть у людей была ещё возможность что-то добавить. Расходились абсолютно все довольные! Бианки как бы поднимал каждого на руках. Все чувствовали свою значимость — от Машеньки-лаборантки  до профессора. Никогда не навязывал своего мнения, не требовал, не кричал. И при все как будто само собой управлялось, руководилось, делалось. Талант!

Сам предложил, сам и делай

— Что вас привело к лосям?

— В газете вычитал, что появилась лосеферма  под Костромой. Вот и приехал после армии, а до этого успел лесной техникум окончить. И работалось мне с Анатолием Павловичем Михайловым, руководителем лосефермы, и его помощницей Полиной Николаевной Витаковой  распрекрасно. Они своё дело любили и знали как никто.  И прирос я к лосям — не оторвать. Даже когда обиделся на начальника и написал заявление об уходе (мне надо было заявление в ЗАГС с девушкой подавать, а  он не отпускал с работы, мол, заменить некому), то ушёл не куда-нибудь, а к Васо Милановичу Джуровичу, который тогда отдел животноводства в НИИ возглавлял и лосями тоже занимался. Посчастливилось поработать и на лосеферме Печеро-Илычского заповедника. А там были такие асы лосеводства — Кнорре, Кожухов! Опыт приобрёл  бесценный. Дальше был Сыктывкар ненадолго. А потом семейные обстоятельства вновь привели в Кострому, и снова в моей жизни появились лоси. 
— Какой период в работе с лосями считаете для себя самым интересным?
— А тот, когда получилось  собственные научные идеи на практике реализовать. Я по натуре своей не стремлюсь к руководящий должности, а тогда мне сказали: «Сам предложил, сам и делай». Не отвертелся. Но вот тогда-то и удалось на базе лосефермы создать лосиный комплекс. А именно — единую связку науки и практики. Нам разрешили иметь своё охотхозяйство для отстрела волков и частично прибившихся диких лосей (съедают кормовую базу). А главное была внедрена система вывоза групп лосей по лесам и лесосекам. Последнее, кстати, предпочтительней. Это же бездна веток, оставшихся после рубки. А если к тому ж лесосеки огородить переносными изгородями, то и волки не страшны. Два года я занимался этими экспериментами. На их основе можно было дальше развивать лосеводство. И все  бы хорошо, но во времена Ельцина науку, прежде всего в низах, стали закрывать, и на нашем эксперименте была тоже поставлена точка. А сам я тогда заработал инфаркт.

Для облученных в Чернобыле предлагали лосиное молоко

-Николай Васильевич, а не ошиблись ли энтузиасты, когда решили одомашнивать диких красавцев-лосей? Молока мало, хлопот много. А сколько драм, когда лосефермы прекращают существование, и доверчивые животные становятся лёгкой добычей для браконьеров и хищников…
— Всех домашних животных когда-то приручали. В одомашнивании же лосей была своя стратегическая задача, которая приобрела особую актуальность в довоенные и послевоенные годы прошлого столетия. И именно тогда в Печеро-Илычском заповеднике была создана первая опытная лосеферма. Зачем одомашнивать лося? Аргументов «за» множество! Перечислю лишь основные. Лось — коренной наш житель, в отличие от коров, не завезённый. Обитает на всей территории страны, где есть леса. И ему не надо создавать какие-то специальные условия и заготавливать корм, который в сельскохозяйственном животноводстве составляет львиную долю в себестоимости продукции. Изначально лось должен был решить мясную проблему. А потом выяснилась огромная польза молока. Да, надои у лосих маленькие.  Но зато это молоко уникально, и чем больше проводилось исследований, тем больше открывалось его бесценных качеств. Жирность 8 процентов. Редкие свойства белка. И кто мог предположить, что в составе лосиного молока обнаружится в большом количестве фермент лизоцим, который невероятно способствует восстановлению иммунной системы. Не случайно же, когда в Чернобыле случилась авария, то лосеводы  писали в Москву и предлагали использовать лосиное молоко для лечения радиационных больных. Их предложение оставили без ответа, а совершенно зря. К слову, в свете нынешних проблем с суррогатным питанием, безусловную ценность представляет и экологическая безупречность всей продукции, относящейся к лосям. Сейчас молоко с костромской лосефермы закупает и использует в восстановлении больных санаторий имени Ивана Сусанина. И это безусловно добавляет этому учреждению привлекательность.

Возненавидел охоту

— Одомашнивание лося — процесс долгий?
— Долгий, кропотливый и многоступенчатый. Тут своя наука. И если рассказывать, то целая лекция получится. Отмечу лишь один момент, проведя аналогию с воспитанием в СССР. Коллективизм в те времена зарождался, начиная с яслей. С самого раннего возраста ребёнок видел вокруг себя много других детей и взрослых, которые «не мама». Вот эти первые, так называемые импринтинговые впечатления, дают начало коллективизму. Так и у лосят. Когда их отнимают у мам-лосих и начинают приучать к человеку, у них воспитывается  ориентация на группу. И привыкание к человеку, который постепенно становится своим. Вот вам картинка процесса воспитания. Лосята лежат, я подхожу и начинаю перешагивать через них. Вытираю им мордашки. Беру лосёнка за заднюю ногу — тяну и поглаживаю. Это для того, чтоб он потом меня не лягнул. Дальше уже надеваю на него уздечку и веду. Ему неохота, сзади его подгоняют. И так вот потихоньку лосёнок приспосабливается к новым запросам. И чем меньше с животным заниматься, тем больше у него горизонта свободы и меньше шансов на  одомашнивание.
— Простите, а лоси вас самого как-нибудь изменили?
— Ещё как! Благодаря им я, заядлый охотник, возненавидел охоту и не стал брать ружьё в руки. Был один горький момент в моей жизни, от которого до сих пор не по себе. Однажды от большого начальства пришла «директива» отстрелить на мясо двух лосят. Дело было в феврале, лосята  к тому времени изрядно подросли и напоминали взрослых. Мне жалко их. Попросил егерей, чтоб выполнили эту московскую разнарядку. Они: нам самим жалко. А два юных лося как раз спокойно стояли метрах в пяти от нас. Делать нечего, вскинул я ружьё и выстрелил тому и другому в голову. Расстрелял буквально. И тут на меня от них пошла такая горячая волна…  Руки затряслись, сердце заколотилось, пот градом. Ужасная жалость к убитым лосям буквально поразила меня. Не передать словами того состояния… С тех пор ружьё в руки не беру.
Лоси — удивительно красивые и умные создания. Благородные, порядочные. Доходит до удивительного. Когда мы их зимой уводили на лесные делянки, то на оставленные территории другие лоси не заходили, оставляли их нетронутыми. Это как сосед не придёт к соседу без его ведома и не будет хозяйничать в его квартире. Разумеется, такая порядочность не распространяется на мигрирующих пришлых лосей.
— Вы автор монографий и учебника по лосеводству, аналога которому, насколько известно, нет. Наработки. Опыт огромный. Неужели вот так можно оставить своё дело?
— А вы думаете тем  почти трём десяткам сотрудников, которые ушли из НИИ сельского хозяйства за последнее время, тоже не жаль было своего дела? К сожалению, с современной наукой происходит масса не просто огорчительных вещей, а даже непростительных. Такое впечатление, что её по чьей-то разнарядке, прикрываясь фразами про оптимизацию, просто губят на корню. В каком-то сильно покромсанном виде наука, конечно, останется, да вот какой от неё уже будет прок…
-А лосеферма?
— Не думаю, что её дадут разорить. Все-таки она стала костромским брендом. Другое дело, что лосеферма изначально замышлялась как площадка для научных исследований. Без этой связки её значимость  уже не та. И вообще, как показывает жизнь, то, с чем мы опрометчиво расстаёмся, потом появляется в других странах. А нам остаётся доказывать, что первыми были мы.

Алевтина Новикова.

Фото Николая Суворова.