Валерия ИЖИЦКОГО обожают журналисты – даже те, кто не любит коммунизм. Во-первых, он единственный из политических фигур начала 90-х годов, который до сих пор – в «игре». Во-вторых, он – интеллектуал. В-третьих, он очень четко формулирует свои мысли и любит пошутить. В-четвертых, не потерял способности быть откровенным. В интервью, которое мы взяли у него, заместитель председателя областной думы ни на один вопрос не ответил: не скажу.

«Мне говорили: какой же ты гад, коммунист»

— Валерий Петрович, есть такая фотография из новейшей истории Костромы: после путча 1991 года победившие демократы снимают с дверей горкома табличку, а вы, молодой, недавно назначенный первый секретарь горкома КПСС, зло на них смотрите. Вы тогда думали о том, что путч разрушил вашу карьеру?

— Честно – об этом я никогда не думал. В чем я убежден, что СССР мог из того кризиса выйти. Например, жилищную проблему мы бы решили – в Костроме в 1980-е годы каждый год строили по полторы тысячи квартир, а в очереди было около 10 тысяч человек. Что касается карьеры – то, что меня тогда избрали первым секретарем горкома партии, это вообще было исключение. Я 15 лет до этого работал в пединституте, мне очень нравилась моя научная работа. Так что если бы СССР не распался, вряд ли я бы стал большим партийным функционером. Другой вопрос, что для меня развал Советского Союза – одна их самых сильных личных трагедий. Этот август 91-го… у меня было ощущение, что я потерял смысл жизни.

— Бывшему первому секретарю горкома адаптироваться к новой реальности было сложно?

— На работу несколько месяцев не брали. И Рассадин, который меня взял в пединститут, совершил, скажем так, поступок — потому что тогдашняя областная администрация ему это не очень рекомендовала. Дома провели обыск, искали материалы о ГКЧП. Жена, помню, упала в обморок. Но, в общем, не могу сказать, что меня как-то сильно преследовали. Хотя было сложно психологически – я приходил в институт, и люди, с которыми, мне казалось, у меня были хорошие отношения, в прямом и переносном смысле плевали в лицо и говорили: ты коммунист, гад и сволочь!

— За прошедшие 20 лет вам предлагали сменить партию на более… как бы это сказать… перспективную?

— Конечно. Говорили, что у компартии нет шансов. И когда я уже был депутатом, мне на полном серьезе ставили условия – если ты хочешь сохранить пост председателя областной думы, ты должен выйти из КПРФ. Меня это мало заботило. Я убежден, что идея социальной справедливости, равенства никогда не умрет. Да, при строительстве реального социализма было допущено много ошибок, порой трагических, и все же сама жизнь была более гармонична. У нынешней России, при таком кошмарном расслоении общества, нет перспектив.

Зюганов спросил: «Сын в Америке останется?»

— Ну, насколько я знаю, у вас в семье с перспективами не будет проблем: оба сына – вполне успешные люди.

— Кто знает, как жизнь повернется (улыбается). На самом деле мне многие, в том числе и мои коммунисты, говорят: у тебя сыновья – богатые бизнесмены. Но это не совсем так. Сергей, старший, занимается аудитом, сейчас дела идут не очень хорошо – аудит всем нужен, а платить никто не собирается. Так что на бензин периодически у меня стреляет. Младший, Петр, управляющий «Коллажа», не бедствует, но своего бизнеса у него тоже нет.

— Кстати, в свое время вы, коммунист, отправили Петра учиться экономике в логово империализма – в Штаты. Здесь противоречия нет?

— Сыну и еще двум ребятам во время практики в Америке – они работали в летнем лагере, предложили остаться учиться, причем обещали помочь с оплатой, чтобы потом они эти деньги там отработали. У меня сразу же возник вопрос: я же коммунист и знаю, что все наше начальство стремится отправить детей за границу… И я сказал – нет. Но я видел, что Петр очень хочет, и мне стало жаль сына. Я пошел по самому простому пути – поехал к Зюганову. Тот спросил: он там останется? Я говорю: исключено. И Зюганов мне сказал: пусть едет учиться, современной России нужны современные кадры. Потом мы поставили этот вопрос в Костроме на партийном собрании. И тоже были разговоры – это некрасиво, это нехорошо… Но большинство все-таки решило не возражать. Петр все четыре года в Штатах работал, чтобы платить за обучение, получил там диплом магистра экономики, приехал сюда и стал работать.

— Я как-то читал его интервью, и ясно, что он вернулся только потому, что вы на этом настояли.

— Я понимаю Петра, наверное, он и сегодня об этом думает. Порой мне говорят, что ты, может быть, испортил жизнь своему ребенку. Но наша страна может быть процветающей, только если в ней работают профессиональные люди. У меня было обязательство, что он вернется. И я полагаю, что каждый мужчина должен понимать, что есть не только его «хочу», но и «надо», есть определенные обязательства. У нас в семье так принято, это еще от моего отца шло в отношении ко мне.

— Жесткий у вас характер, Валерий Петрович.

— Ничего подобного. Характер у меня очень мягкий, нордический.

— У вас, судя по всему, очень теплые отношения в семье: вы Петра назвали в честь своего отца, а он уже своего сына назвал Валерием.

— Мы очень уважали отца. Хотя это я не очень правильно сказал: кто своего отца не уважает? Он был редактором газеты, и в 1938 году был репрессирован – его отправили в Воркуту рубить уголь. Отец там превратился в абсолютного инвалида. А в 1943 году без права смены жительства его послали на восстановление шахт Донбасса. И он стал заслуженным шахтером, директором шахты. Даже в городском музее был небольшой уголочек, ему посвященный.

— Странно, что при такой биографии отца вы остаетесь коммунистом. Кстати, а Ижицкие – это не дворянская фамилия?

— Сам отец был абсолютным сталинистом и коммунистом. Реабилитацию в 1956 году ему обеспечил Хрущев, но он его презрительно называл «кукурузник». Отец был уверен, что Хрущев ведет страну к развалу. Он говорил: моя судьба – это моя судьба, но в стране колоссальных потрясений и войн победу мог одержать только Сталин. Что касается фамилии – по отцовской линии корни идут из Кракова, предки после восстания Костюшко (польское восстание конца 18-го века – «КНГ»). были высланы в Новосибирск. По материнской линии – из курских крестьян. Знаю, был такой Каетан Ижицкий – в начале 19-го века губернатор Виленской губернии. Но когда у нас в 90-е годы, простите, дворня стала искать свои дворянские корни, мне это, как говорит нынешняя молодежь, «западло». Знаю точно – по обеим линиям у меня в роду были труженики. Отец, когда я закончил школу, сказал: чтобы из тебя вырос мужчина, ты будешь работать на шахте. Помню, я в первый день шел с работы и специально плохо вымыл руки, чтобы все видели, что у меня рабочие руки, что я не дармоед.

— Вы рассказывали, что отец возражал, когда вы поступили в костромской пединститут на «пионерфак».

— Отец считал, что это вообще не мужская работа. И говорил: на чай ты себе заработаешь, а на сахар я тебе помогу. Когда я учился, мы с этим старым врединой, естественно, часто переписывались, и в каждое его письмо была вложена рублевая купюра, самая старая, самая замызганная. И все время приписка: на чай ты себе заработаешь, а на сахар тебе отец пришлет. Килограмм сахара тогда как раз стоил около 84 копеек.

— Если не считать развала СССР, какие потрясения в своей жизни вы считаете главными?

— Смерть отца. Никто не думал, что он уйдет в 54 года.

«Противно бывает часто»

— Я знаю, у вас несколько раз были серьезные проблемы со здоровьем — разве это не стало потрясением?

— Мужчина, мне кажется, вообще не имеет права ныть по поводу своих болезней. Когда у меня был туберкулез, я понимал, что если все время буду об этом думать – свихнусь. Так что я читал книги, думал, куда поеду отдыхать с детьми… Я, может быть, создаю впечатление серьезного дядечки, на самом деле весьма легкомысленный. И по поводу себя вообще не очень «заморачиваюсь». Когда побывал в кардиодиспансере, спросил врача: что мне теперь можно – особенно в плане алкоголя. Врач посмотрел на меня так хитро и говорит: можно-можно, только по 50 грамм. На килограмм веса (смеется). Ну и отлично, жить можно.

— Многие журналисты знают о ваших попытках бросить курить. Кардиодиспансер вас не убедил отказаться от сигареты?

— Мне внучка Дашка говорила: «Дедушка, блось курить!», и я пообещал: начнешь букву «р» выговаривать, брошу. Она уже год «Р» выговаривает, а я так и не бросил. Я, конечно, в этом плане слабак. С другой стороны: ну какие еще удовольствия остались? Мне, как человеку, который очень много общается с людьми, иногда надо побыть одному, спокойно выкурить сигарету… Это такое удовольствие!

— Вы один из немногих наших ВИПов, которые получают удовольствие и от чтения книг.

— Я очень люблю поэзию, она в известной мере заменяет мне водку. Потому что когда противно, а противно бывает крайне часто, необходима какая-то внутренняя поддержка. Порой сядешь с друзьями, по стакану выпьешь, песню попоешь… Или я беру книгу – мелодика стиха меня увлекает, я освобождаюсь от многих внутренних проблем. Мне нравится историческая литература — я постоянно веду внутреннюю полемику со своими оппонентами, а для этого необходимо что-то знать. Сейчас читаю «Дипломатию» Генри Киссенджера (госсекретарь США в 1970-х – «КНГ»). С большим отвращением – не любят они Россию, но и большим удовольствием – поучительно.

— Несколько лет назад многих поразила история, что вы, заместитель председателя думы, автомобиль себе купили в кредит. Это у нас в думе так мало платят?

— У меня большая зарплата, но я не умею копить. Может, это в отца. Он любил гусарить. Люблю делать подарки. Потом, я люблю приглашать к себе друзей и родственников. Когда я работал ассистентом пединститута, и мы жили крайне скромно, это был один подход. А сейчас ко мне приходят и думают: ты же начальник, у тебя же милллионныыы… и чтобы в грязь лицом не упасть, я хочу угостить их вкусненько, а то еще скажут: ну ты и скупердяй (смеется). К тому же ко мне, как и к любому депутату, часто приходят с просьбами.

— Я, кстати, слышал, что вы многим помогаете и запрещаете говорить, что это Ижицкий помог.

— Мне всегда стыдно отказать. Например, приходит ветеран, у него руки трясутся, в руках рецепты от врача – там лекарств выписано на сумму в три раза большую, чем его пенсия. Я думаю: Петрович, ты сам такой же будешь. Люди до такой степени живут бедно, гадко, а я, вроде бы начальник, ничего не могу сделать. Не то, что я откупаюсь, просто думаю: ну хоть чем-нибудь, хотя бы на три дня помогу.

«Своим брюзжанием я надоедать не буду»

— По поводу автомобиля – когда вас гаишники останавливают, они, после того как вы показываете удостоверение, берут под козырек и отпускают?

— Конечно, останавливают. Но вы не найдете ни одного гаишника в области, который скажет: я остановил Ижицкого, и он тут же достал удостоверение. Я считаю, это нечистоплотно. Если я нарушил и меня поймали, обычно спрашиваю: Нарушил? Сколько? – Пятьсот рублей (смеется).

— У вас, действительно, Валерий Петрович, какое-то легкое отношение к жизни.

— Я по жизни везунчик. И на людей мне всегда везло.

— Вам исполнилось 60 лет. На пенсию не собираетесь?

— Нет. Но я для себя уже определил, когда мне надо будет освободиться от руководства партийным отделением. Думаю, это должно быть до 70 лет. Не потому, что меня кто-то хочет сбросить, – просто каждому овощу свой фрукт (улыбается). Если понадобится мой совет – пожалуйста, но сам я своим брюзжанием никому надоедать не буду.

— А есть заветная мечта, чем вы будете заниматься в старости?

— Думаю, сам я превращусь в затворника, буду к себе всех приглашать. Не знаю, откуда у меня это, но всегда было желание что-то сделать своими руками, построить, например, маленький дом, где я могу что-то построгать, прибить, посадить на участке кусты. Встать рано утром, зайти в сад, съесть здесь сливку, там яблочко. Зайти в сарай, пока жена спит, плеснуть себе стаканчик вина. Тишина… Что-то приготовить внукам на завтрак – Маше, Даше, Валерке, Мишке. Я люблю готовить, и мне хочется их угощать. Смотреть на них и радоваться.

— Простите, Валерий Петрович, но у вас какая-то мечта буржуазная: частный домик, участок, вкусная еда…

— Просто вы продукт пропаганды, которая сейчас проводится. Никогда коммунисты не говорили, что частной собственности не должно быть. Вы же спросили: чем вы мечтаете заниматься в старости. А вы что думали, у меня будет мечта выступить на митинге?

Беседовал Кирилл РУБАНКОВ,
специально для портала K1NEWS

— Из досье —

Валерий ИЖИЦКИЙ родился 17 сентября 1951 года в г.Горловке Донецкой области.

В 1974 году окончил Костромской пединститут им. А.Н. Некрасова по специальности «Учитель истории и обществоведения, методист пионерской и комсомольской работы». В 1978-1981 гг. – секретарь комитета ВЛКСМ пединститута. С октября 1990 по август 1991 года – первый секретарь Костромского горкома КПСС. В 1994 году выбран депутатом областной думы, переизбирался в 1996 г., 2000 г., 2005 году. Был председателем Костромской областной думы III созыва.

В октябре 2010 избран депутатом областной думы 5-го созыва, является заместителем председателя Костромской областной думы. Лидер регионального отделения КПРФ.